CITY - Барикко Алессандро

Шатци обернулась к Гульду, который не пропустил ни слова.

— Ну как?

— Мой отец не полковник.

— Неужели?

— Он генерал.

— Ну ладно, генерал. А все остальное?

— Если ты будешь двигаться в таком темпе, то закончишь тогда, когда мне уже не будет нужна гувернантка.

— Это верно. Дай-ка взглянуть.

Гульд передал ей список вопросов. Шатци просмотрела его и остановилась на вопросе со второго листка.

— Вот, это быстро. Читай…

— Тридцать первое. Может ли кандидатка рассказать в общих чертах о мечте всей своей жизни?

— Могу. Я мечтаю написать вестерн. Я начала писать его, когда мне было шесть лет, и рассчитываю не загнуться до того, как закончу.

— Voila [вот так — фр.].

С шести лет Шатци Шелл работала над вестерном. В ее жизни это было единственное, что приходилось ей по душе. Она обдумывала его постоянно. Когда ей в голову приходила стоящая мысль, она включала диктофон и наговаривала на пленку. У нее скопились сотни записанных кассет. Она утверждала, что это прекрасный вестерн.

4

Они убили Мами Джейн в январском номере. Рассказ назывался «Колея-киллер». Такие дела.

5

Эта история с вестерном, между прочим, произошла на самом деле. Шатци трудилась над ним несколько лет. Сначала она накапливала идеи, затем принялась заполнять тетрадки записями. Теперь она пользовалась диктофоном. Каждый раз она включала его и наговаривала что-то на пленку. У нее не было определенного метода, но она продвигалась вперед не останавливаясь. И вестерн рос. Начинался он песчаным облаком и закатом.

Обычное песчаное облако и закат ежевечерне клубились на ветру над землей и в небе, в то время как Мелисса Дольфин подметала улицу перед домом, вздымая клубы пыли, подметала с неразумным и бесполезным усердием. Но она спокойно и благодарно несла все свои шестьдесят три года. Ее сестра-близнец Джулия Дольфин, которая сейчас смотрела на нее, слонялась по веранде, укрываясь от сильного ветра: сквозь пыль она глядела на сестру, только она ее понимала.

Справа вдоль центральной улицы простирается городок. Слева ничего нет. По ту сторону изгороди еще не граница, а просто земля, которую считают бесполезной и отказываются думать о ней. Камни, и больше ничего. Когда умирает кто-нибудь из тех мест, говорят: сестры Дольфин видели, как его хоронят. Их дом самый последний. Говорят, что это край света.

Вот Мелисса Дольфин поднимает взгляд в никуда и с изумлением видит человеческую фигуру, еле различимую в закатных тучах песка, но медленно приближающуюся. Хотя в том направлении все только исчезает, иногда что-то скрывается из вида — кусты ежевики, животные, старик, бесполезные взгляды — но никогда ничего не появляется. Никого.

— Джулия… — тихо говорит Мелисса и оборачивается к сестре.

Джулия Дольфин стоит на веранде и сжимает в правой руке винчестер 1873 года выпуска с восьмиугольным стволом, калибра 44-40. Она смотрит на этого человека — медленно идущего со шляпой, надвинутой на глаза, в плаще до пят, он тащит что-то, лошадь, что-то, лошадь и еще что-то, платок защищает лицо от пыли. Джулия Дольфин поднимает ружье, деревянный приклад касается правого плеча, она наклоняет голову и прицеливается: мушка, человек.

— Да, Мелисса, — тихо отвечает она.

Целится прямо в грудь и стреляет.

Человек останавливается.

Поднимает голову.

Платок, который закрывал ему лицо, падает.

Джулия Дольфин смотрит на него. Перезаряжает ружье. Затем наклоняет голову и прицеливается: мушка, человек.

Целится в глаза и стреляет.

Пыль поглощает звук выстрела. Джулия Дольфин выбрасывает патрон из затвора: красный Морган, калибра 44-40. Продолжает стоять, смотрит.

Человек подходит к Мелиссе Дольфин, она неподвижно стоит посреди улицы. Он снимает шляпу.

— Клозинтаун?

— Смотря по обстоятельствам, — отвечает Мелисса Дольфин.

Именно так начинался вестерн Шатци Шелл.

6

— Я провожу тебя.

— Зачем?

— Хочу посмотреть на эту офигенную школу.

Они вышли вдвоем, до школы можно было доехать на автобусе или же дойти пешком. «Давай немножко пройдемся, а потом с удовольствием сядем в автобус». — «Ладно, только застегнись».

— Что ты сказала?

— Не знаю, Гульд, а что я сказала?

— Застегнись.

— Да ну?

— Чтоб я сдох.

— Ты все выдумал.

— Ты так сказала «застегнись», как будто ты моя мать.