Беременная вдова - Эмис Мартин

И Кит, успокаиваясь, подумал: ну да, ведь ты же «персонаж». Так давай — вступи в Иностранный легион, Легион потерянных… Кто они такие, эти персонажи со своей прикладной эксцентричностью? Йоркиль — персонаж, а Тимми превращается в персонажа. Может, непременным условием для того, чтобы быть персонажем, является высокое происхождение — оно придает тебе широты? Нет. Рита — персонаж. Рита богата. Так, значит, для того чтобы быть персонажем, нужны деньги? Нет. Ведь Глория — персонаж; а Глория, по ее собственным словам, бедна как церковная мышь.

— До свиданья, друг мой. И прошу тебя, передай мое почтение Кенрику. Возможно, мы никогда больше не встретимся. Благодарю тебя за добрые слова.

— Прощай и ты, Адриано.

Успев самостоятельно накачаться азиумом (еще одну таблетку она собиралась принять по дороге в аэропорт), Лили сидела в их комнате в подвальном этаже, читала, отдыхала и доводила до совершенства собранный багаж (завтра утром она отредактирует его со всей серьезностью). На часах было без двадцати двенадцать — значит, очень скоро пора будет начинать подготовку в кабинке для переодевания. Снег прекратился, и теперь шел всего лишь дождь. Но шел прилежно и настойчиво.

* * *

Меж тем день прояснился перед самым закатом, после финального реверанса мороси уступив розово-желтым сумеркам. Тем вечером Кит продолжал посматривать на небо, вероятно понимая, что в последнее время не баловал его вниманием. Его надутое розовое, его бордельное апельсинное. Солнце, сияя улыбкой, заглянуло в гости, потом откланялось и ушло за кулисы. Перед самым занавесом спелая, жаркая, оснащенная полным набором конечностей Венера вскарабкалась в темнеющую синеву. А он думал: надо, чтобы у каждого из нас было свое небо. Каждому из нас нужно свое собственное, особое небо. На что было бы похоже мое? На что — ваше?

Глория на улице, на западной террасе, набрасывала график — ломаную линию гор; Кит подошел к ней со стаканом пива и присел рядом.

— Добрый вечер, Глория, — сказал он.

— Добрый вечер, Кит.

— Я прождал там, внизу, четыре часа.

Она не засмеялась по-настоящему, но закрыла глаза, сжала губы и принялась шлепать себя рукой по бедру — раз, другой.

— Четыре часа. Ради четырех движений. Нет, это мне нравится.

Она продолжала работать, опустив голову.

— Опять потеплело, — сказал он, отметив про себя ее изумрудное, с низким вырезом платье, едва ли не фривольную замысловатость ключиц и теплые ямочки по обе стороны шеи.

— Да, интересно, как оно было. — В голосе ее звучало раздумье. — Дай-ка подумать. Пришел туда, вниз, пораньше, разумеется. В полвторого? Поудобнее все устроил с помощью полотенец. И примерно до половины четвертого был полон надежд. Потом — не так уж полон. Пока наконец не закончил дрочить, — продолжала она, стирая ластиком и отряхивая мизинцем крошки, — и вернулся наверх, и рассказал Лили, как тебе нравится плавать под дождем.

Голосом, полным тихой сосредоточенности, она продолжала:

— Повезло тебе. Повезло, что она не спустилась и не преподнесла тебе неприятный сюрприз. А то пришлось бы тебе кое-что объяснить. Сидишь там средь бела дня со своим членом. Впрочем, это же твой стиль.

— Мой стиль?

— Да. Попадаться, даже когда ничего не делаешь. Как тогда, с Шехерезадой. Да у тебя даже не хватило здравого смысла выяснить, не передумала ли она. А потом — здоровенная вонючая таблетка в бокале prosecco. И смех и грех.

Это была правда: к тому времени Лилин ведьминский радар стал устаревшей штуковиной — в сравнении с громадной антенной, с трансконтинентальным высокомощным устройством NORAD^[96], который ввела в действие Глория Бьютимэн. А что же сам Кит? Радиолюбитель со своей одинокой антенной, своей рыжей бородой, своими проблемами с весом, своим диабетом… Он задумался в скобках: интересно, за весь период со времен Маркони во всем мире была ли у какого-нибудь радиолюбителя подружка — хоть когда-нибудь? Глория, не переставая рисовать, стирать, затенять, тихо произнесла:

— Иногда, за завтраком, Лили смотрит на тебя, потом на меня, потом опять на тебя. Причем без нежности. Что ты с ней делаешь по ночам?

— Ну, что-что. Пытаюсь немного оживить ситуацию.

— М-м. В день твоего рождения мне посчастливилось безнаказанно совершить небольшое преступление. А теперь ты стараешься, чтобы тебя поймали после того, как это произошло. Стараешься, чтобы тебя поймали… как это называется? Ретроактивно. Ты свою некомпетентность доказал… Стаканы перепутал. Скажи спасибо, что я помалкивала насчет твоего пива.