Нашла себе блондина! - Вильмонт Екатерина Николаевна

Я схватила билет. Он был на мое имя. Время вылета – восемнадцать часов. У меня не было и секунды сомнений. Конечно, я полечу! Боже, какое сумасшедшее невозможное счастье – встретить Новый год с ним в Таллине в новом платье, оно такое красивое! Ох, надо же его примерить, вдруг мало или велико или его надо подкоротить? Но платье сидело как влитое, красиво облегало фигур, и было такое уютное, и так мне шло…

Я вертелась перед зеркалом, а в голове не было ни единой мысли, меня всю переполняло счастье и любовь! В дверь опять позвонили. Господи, а это еще кто? На пороге стояла Райка.

– Привет! Ой, Танька, какое платье! Опупенное! Где взяла?

– Рай, ты откуда?

– Тань, ты что, башкой треснулась? Мы ж договорились, что ты мне платье подкоротишь, забыла, что ли?

– Ой, мамочки, и вправду забыла! Давай, проходи!

Я хотела припрятать подарки, чтобы не отвечать на вопросы, но не успела.

– Танька, что тут у тебя? Конфетки, шампусик, это откуда все? У тебя богатенький Буратинка завелся, а ты молчишь, тихушница? А ну колись!

– Да мне это… подарили…

– Понятное дело подарили! Вопрос в том, кто подарил! Между прочим, платье-то клевое; фирменное, наверняка дорогущее. Только не говори, что в комке купила за три рубля, не поверю. А это что? Билет? На самолет? Ну дела! Танька, если не скажешь, я сейчас этот билет порву!

– Не смей!

– Не скажешь, посмею, еще как посмею! Говори!

– Черт с тобой! – и я ей кое-как рассказала, о многом умолчав, конечно, а главное, не назвав ни имени, ни фамилии.

– Танька, как красиво! – восторженно воскликнула Райка. – Как в кино, причем не в нашем, а в самом что ни на есть заграничном! С ума сойти! Ой, значит, ты с нами встречать не будешь? Ну и правильно. Лети к своему дядечке, пока зовет. Смотри, какой внимательный, обо всем позаботился, даже деньги на такси дал. Но ты их не трать. На автобусе сто раз доедешь, а то мало ли… Вдруг он там назюзюкается вусмерть, пока ждать тебя будет, и не встретит, как тогда быть? Или вообще помрет, не дай бог, всякое в жизни бывает.

– Замолчи, дура!

– Нет, ну помирать не обязательно, но мало ли, напьется, к примеру, а его в ментовку загребут или в вытрезвиловку, или ногу сломает…

– Райка, заткнись, сучара! Это ты от зависти!

– Это правда, – засмеялась она, – завидки берут!

Но я не со зла, просто я знаю жизнь!

– А я, можно подумать, не знаю? Получше твоего!

– Кончай, Танька, не дуйся, у тебя же все клевенько, как в сказке! А Таллин вообще… Европа!

– Ты там была?

– Ага! У матери на работе экскурсия была, еще давно, я, наверное, классе в восьмом училась или седьмом…

Красотища! Знаешь, какие там булочки с кремом? Объедение! Ух, у меня слюнки потекли! Слушай, Танька, подкороти платье, не вредничай, тебе раз плюнуть.

– Ладно, давай сюда!

– А конфетку можно попробовать? Я возьму, а? Да не жмотничай, он тебе еще купит!

– Бери, черт с тобой!

– ТЫ шей, шей, а я чайку поставлю, с такими конфетками под Новый год чайку попить клевенько! Слушай, а твою десятку я тебе сейчас не могу отдать!

– Какую десятку?

– Здрасте, мы же скинулись по десятке, забыла, что ли? Я со всех по рублю сдеру и тебе потом отдам!

– Да ладно, не надо! – великодушно ответила я.

– Мать моя женщина, что любовь с людьми делает!

Я всегда тебя жмотиной считала, тетка тоже говорила:

Танька – кулацкое отродье!

– Ой, не напоминай про тетку, с души воротит!

И вообще, ты помолчать не можешь?

– Не-а, не могу! Ты небось хочешь в тишине предаваться мечтам о любимом? Не фига! Я уйду, тогда и будешь предаваться! Ты лучше скажи, он красивый?

– Для меня – самый красивый на свете! А вообще – не знаю.

– Как его фамилия?

– Много будешь знать, скоро состаришься!

– Вредина ты, Танька! А зовут как?

– Тебе не все равно?

– Конечно нет, охота знать, как в наше время зовут таких, которые способны… Ой, Танька, теперь ты точно невинность потеряешь! Если он, конечно, не импотент!

А что, кстати, очень даже может быть, он же пожилой…

– Кто о чем, а вшивый о бане!

– Знаешь, я когда в больнице лежала, там была любовница одного кинорежиссера, так она говорила, что он уже ничего не может…

– Когда это ты в больнице лежала?

– Да в августе, аборт делала.

– Аборт? – ахнула я.

– Ну да, аборт, а что ты так испугалась? Дело житейское, у меня это уже второй… Но теперь я спираль вставила, хватит с меня, и тебе советую. Между прочим, ты там своему скажи, если он чего-то еще могет, пусть предохраняется! Ты ж еще девочка…

– Если ты сейчас не заткнешься, я твое дурацкое платье вообще порву на фиг, поняла? – не выдержала я.

– Все, молчу, я хотела как лучше… Тебя ж некому уму-разуму научить.

– Ты научишь!

– Да ладно, Танька, не боись! В конце концов, аборт это тоже не смертельно! Все, молчу! Ох, хороши конфетки!

Наконец она заткнулась, занялась конфетами, и слава богу. Меня уже мутило от ее разговоров. Я постаралась как можно быстрее покончить с платьем.

– Тань, а ты туда надолго? У тебя ж сессия…

Господи, я об этом совершенно забыла, я вообще обо всем забыла.

– Ну что ты глаза вытаращила? Не бросать же институт из-за всяких… Так что долго задерживаться не советую. И вообще… Лучше мужику не надоедать, держать на голодном пайке, дольше не разлюбит!

– Рай, откуда ты все это знаешь? Можно подумать, тебе сто пятьдесят лет и ты три жизни прожила!

– Я – нет, – рассмеялась Райка, – а вот наша Лялечка…

– Кто это Лялечка?

– Да педагог наш, Елена Дмитриевна Клейн, она все знает, ей уже семьдесят три, она в молодости, видать, давала шороху, а теперь нам опыт передает. Она говорит, что героиня оперетты должна быть женщиной на двести процентов!

– А разве можно этому научиться?

– Можно! И нужно!

– Что ж ты тогда два аборта сделала?

– Страстная я очень, – вздохнула Райка, – мне как приспичит, обо всем забываю!

Я расхохоталась.

– Ну чего ты ржешь? Ты про это дело еще ничего не знаешь. Между прочим, имей в виду, девушки далеко не сразу во вкус входят. Все зависит от первого мужчины.

А мне такой попался… Рассказать?

– Нет, спасибо! Терпеть не могу такие разговоры!

– Дура ты, Танька! Как есть дура!

Наконец она ушла. А я, оставшись одна, вдруг начала дрожать. Как овечий хвост! Неужели заболела?

Или от страха? Конечно, от страха. Еще бы не бояться!

Тем более Райка наговорила всяких ужасов – напьется, умрет, сломает ногу… Но, взглянув на часы, я поняла, что если не брать такси, то самое позднее через полчаса надо выходить. Я стала лихорадочно собирать вещички и чуть не разревелась. У меня было такое некрасивое белье! Как-то до сих пор меня это не волновало, а теперь…