Консультант по дурацким вопросам - Дивов Олег

— Еще нет, — донеслось из толпы офицеров. — У нас вон там обед стынет.

— Ладно, значит, ты со мной поедешь, — это Диксону. — Ты, — это уже заместителю министра, — можешь валить обратно к себе в МИД… А с вами со всеми потом поговорим. Короче, разъехались.

Поддерживая Диксона под локоть, подполковник довел его до «УАЗа» и усадил на заднее сиденье, фотоаппарат уложил в пакетик…

— Машина! — вдруг крикнул Диксон, протягивая руки к «Вектре».

— Куда она денется у тебя отсюда, родной? Ты ее потом снимать сам замучаешься! Свободны все!

Первым упрыгал министерский «Паджеро», за ним, стеная и кряхтя, — «УАЗ», последней — «буханка» комендатуры. Миша остался стоять перед воротами, снова нервно отряхиваясь.

— Ну, свободны и свободны, — сказал майор. — Наше дело маленькое, нам команду дали, мы и разошлись. — Он поглядел на Мишу. — Ха-ха, шпиёна поймал… Молодец!

Ага, подумал Миша, только что мне за это будет? Уж точно не медаль на грудь.

Он глянул на часы — и сначала не поверил. Мама родная, три часа коту под хвост!.. И почти бегом помчался обратно на площадку.

День закончился в обсуждениях, байках и домыслах на тему «что же это все-таки было». Миша больше не отряхивался, зато наконец осознал себя полным идиотом. Зачем, ну зачем он прыгал на капот?.. А раз уж прыгнул — чем потом думал?! Упустил такой шанс взять америкоса за яйца! Ведь совсем неподалеку стояли гаишники, да не местные, которых Диксон мог давно подмазать, — а из сводного отряда Северной Осетии. Перекрывали дорогу, чтобы никто не врезался в бронетехнику, вдруг краску на танках поцарапают… До гайцов было по прямой метров пятьсот. Солдата послать — и дело в шляпе. И Диксон уже не грозил бы Мише страшными карами за испорченный капот, а сам бы ползал на карачках и умолял спасти Христа ради.

Понимая, что гаишникам непременно сообщат, какое шикарное ДТП они проворонили, и наверняка с три короба наврут, Миша пошел — и рассказал им сам, как было дело.

— Ну, ты лох! — поразились гайцы. — Видали мы лохов, но ты — особенный. Почему ты нас не позвал, мы бы ему оформили изъятие прав за наезд на пешехода! Мы бы ему… Мы бы его… Э-э, слушай, какой же ты лох!

Действительно, я тормоз, подумал Миша, представив, сколько бабла можно стрясти с американца, откупающегося от наезда на пешехода. Вроде и не по закону это, но с Фрэнсисом, сука, Александровичем он готов был разбираться по понятиям.

Откуда ты вообще здесь взялся, падла нерусская?

Съемочный день закончился — слава богу, пока Миша участвовал в шпионском триллере, ничего страшного на площадке не случилось. Завтра надо было работать на этой же точке, поэтому технику оставили наверху, со всеми поручкались и поехали ужинать.

На Мишу смотрели как на героя, а он — страдал.

И вечером подошел к квартирной хозяйке.

— Хозяюшка, а вот здесь в городе вроде бы американец есть. Такой Фрэнсис Диксон. Лысый, бородатый…

— Конечно, это же Осетинский Фрэнк! — сказала хозяйка.

— Его тут вообще все знают? — осторожно спросил Миша.

— Ну, не все… Он журналист, с фотоаппаратом ходит, женат на местной — ездила в Америку работать, там и познакомились. Ребенок у них вроде… Кокойты лично Фрэнку наш паспорт вручал. Он тут и во время войны был. Всем журналистам, кто потом сюда приехал, и агличанам, и другим, говорил, что это Грузия первая напала…

— Спасибо… — пробормотал Миша.

— А что? Познакомился?

— Встретились случайно, — сухо ответил он.

Черт знает, кто ты такой — Фрэнсис, зараза, Александрович.

Но лучше бы ты ко мне на площадку не совался.

Только мне тебя не хватало.

Сцена 10

«ОПЕРАЦИЯ В ПОДВАЛЕ»

Инт.

Актеры: Врач, Солдат-1.

Массовка: солдаты — 2, медсестры — 2, больной — 1.

Реквизит: хирургические инструменты, фонарики, плащ-палатка, капельница, мед. боксы, ведра, тазы, консультант-хирург.

Следующий день начался спокойно. Группа работала без лишней суеты — все видели, что в график примерно укладываются. Миша держался в сторонке, приглядывал за техникой и старался не думать о вчерашнем.

Что же это было?

Типичная ситуация для съемок — у тебя на площадке возникает какой-то хрыч, которому «это все просто интересно». Ему просто интересно, а потом, как говорится, ложечки пропадают. Иногда это банальный вор. Иногда это ловкий фотограф-папарацци, шпионить пришел.

Администратор, которого Миша регулярно «накачивал» — смотри, чтобы не украли, смотри, чтобы не было утечек, — среагировал вообще-то не на самого Диксона. Он, как выяснилось, сделал стойку на незнакомый объектив. «А у меня в списках этой камеры нету». Потом уже он посмотрел на человека и четко установил: не наш. Молодец парень, свою задачу выполнил на сто процентов.

А я — выполнил?..

Забудь, приказал себе Миша. Не отвлекайся. У тебя идет съемка. Тебе и так напомнят про твои подвиги, когда надо будет.

Напомнил майор — командир точки.

Майора прямо сейчас можно было фотографировать на плакат «Так должен выглядеть образцовый офицер Росссийской армии». Вычищенный, наглаженный, застегнутый на все пуговки, с сумкой-планшетом через плечо, он подошел к Мише едва не строевым шагом. И процедил сквозь зубы:

— Слышь, иди, там к тебе приехали. Иди и сделай так, чтобы их больше здесь не было!

Глянул злобно — и ушагал.

Так вот ты какой — офицер, вывернутый мехом внутрь, подумал Миша.

У ворот стоял все тот же «УАЗ» с надписью «ВОЕННАЯ АВТОИНСПЕКЦИЯ». Рядом двое: вчерашний подполковник и с ним незнакомый полкан.

— Ну, здорово.

— Здрасте…

Полкан Мише не представился, руки не протянул, вид имел отсутствующий.

— Пошли, погуляем.

Раздолбанная казарма, пережившая войну, а теперь мучимая киношниками, стояла на холме. До грузинской территории — метров триста. За углом казармы был окоп для БМП, и с его бруствера открывался вид едва ли не на пол-Грузии. Подполковник влез на бруствер и застыл, медитируя. Полковник встал рядом и тоже ушел в себя. Миша ждал развития событий.

— Да-а, красота, — сказал подполковник. — Слышь, ты рыбу любишь?

— Кушать — люблю, а так — нет. Кормить ее — тем более не очень.

— Так, остряк. Ты давай не остри, у тебя съемки когда заканчиваются?..

— Ну, завтра крайний съемочный день, потом — все.

— О, молодец, если завтра крайний съемочный, послезавтра к десяти — к нам.

— К десяти чего?..

— Утра.

— Мужики! — взмолился Миша. — Ну чего вы, как это самое… Ну я что, не понимаю, что ли?.. На допрос — значит на допрос, так бы и сказали!

Подполковник глянул на него как бы даже обиженно. Полковник любовался видами. Его тут не было.

— Слышь… Понимающий! — сказал подполковник. — Дубль два для особо одаренных деятелей кино! Ты рыбу любишь?

— Люблю…

— Ну вот к десяти утра и приедешь.

— Я приеду, вопрос — куда?

— А, ну да… Действительно. Ну, это, ты на четвертой базе спросишь, где особисты сидят.

Миша кивнул было, но тут же встрепенулся.

— Хороший вопрос, только кто меня пустит на базу? После окончания съемочного процесса, когда я буду не человек с бумажкой от министра, а обычная букашка?.. А главное, как я вас там найду?

— Что же ты, блин, занудный-то какой, а? Позвонишь.

— На деревню дедушке?

— Нет, мне на телефон!

С ума сойти, подумал Миша, надо же, какое счастье: сам признался, что у него есть телефон! Хуже Диксона, ей-богу. Из того информацию тянули по слову, а из этого — клещами рвать надо, и клещи быстро погнутся.

А собственно, он и должен быть в сто раз хуже Диксона. Работа у него такая.

— Номер?..

— Блин, вот что ты за человек, а? Как же вы, гражданские, задолбали. Пиши номер, позвонишь, спросишь Петра Иваныча…

Особисты давно ускрипели на своем несуразном «уазике», а Миша все стоял у ворот, прикидывая, что бы это значило.

Рыбу-то он действительно любил.

Военные не говорят «последний», говорят «крайний» — примета такая. Миша не был особо суеверен, но кое-какие армейские традиции считал разумными. Вот и у него настал крайний съемочный день.

Группа быстро привыкла к тому, что от площадки «наверху», в южном лагере, можно доплюнуть до границы — и не впечатлялась на этот счет. Ну, посмеялись над грузинами, когда те прыгали у себя за шлагбаумом, увидев приближающиеся танки, — и забыли.

Миша тоже привык, что граница рядом, — да и фиг с ней. Здесь никто не напрягался по этому поводу. От разбитой казармы триста метров вниз по холму до нейтральной полосы, за ней — грузинские наблюдательные посты. «Нейтралка» не обозначена никак, просто чистое поле. А зачем, если все и так знают, что она тут. Все в курсе: этот домик — осетинский, а вон тот уже грузинский.