Безутешные - Исигуро Кадзуо

Еще несколько секунд Штефан просидел над клавишами неподвижно, отчаянно борясь с действием вина и восстанавливая в памяти пьесу, которую собирался сыграть. На один миг в головокружительной перспективе – вечер и без того изобиловал чудесами – ему представилось, что его игра превзойдет все ожидания и в конце он услышит аплодисменты родителей, увидит, что они улыбаются и обмениваются влюбленными взглядами. Но стоило только прозвучать первому такту «Эпициклоиды» Маллери, как Штефан отчетливо осознал полнейшую невозможность подобного оборота событий.

Тем не менее он продолжал играть. Довольно долго – на протяжении почти всей первой части – фигуры, которые он видел боковым зрением, сидели не шелохнувшись. Потом мать слегка откинулась в кресле и оперлась подбородком на руку. Спустя еще несколько тактов отец отвел глаза от Штефана, сложил руки на коленях и наклонил голову, словно старательно изучая пятно на столе.

Исполнение между тем длилось и длилось, и хотя юноша не раз испытывал соблазн прекратить игру, внезапная остановка казалась ему ужаснее всего. Он продолжал играть и, дойдя до конца, минуты две молча просидел над клавиатурой, прежде чем набрался смелости обернуться и посмотреть, что ожидает его за спиной.

Родители на него не смотрели. Отец опустил голову так низко, что лоб едва-едва не касался столешницы. Мать устремила взгляд в сторону с ледяным выражением, которое так хорошо бьшо знакомо Штефану и которое, сколь ни удивительно, до этого момента на лице у нее не появлялось.

Штефану достаточно было мгновения, чтобы оценить ситуацию. Он поднялся с места и торопливо вернулся за стол, словно поспешностью можно было аннулировать те минуты, когда он отсутствовал. Некоторое время все трое сидели молча. Наконец мать встала из-за стола со словами:

– Вечер прошел очень мило. Спасибо вам обоим. Но я так устала – и, пожалуй, мне лучше лечь в постель.

Поначалу управляющий отелем, казалось, ничего не слышал. Но когда мать Штефана двинулась к дверям, он вскинул голову и тихо произнес:

– Дорогая, а торт? Торт. Торт… совершенно особенный.

– Ты очень любезен, но, право же, и так было много всего. Мне нужно немного поспать.

– Конечно-конечно. – Управляющий отелем с отрешенным видом вновь уперся глазами в столешницу. Но не успела еще мать Штефана перешагнуть порог, как он внезапно выпрямился и почти что выкрикнул:

– Дорогая, хотя бы подойди и взгляни на этот торт. Только взгляни. Говорю тебе, это что-то необыкновенное.

Помедлив, мать Штефана ответила:

– Ну хорошо. Покажи его мне, но побыстрее. Мне просто необходимо уснуть. Возможно, это от вина, но я страшно устала.

Услышав это, управляющий отелем вскочил на ноги и через минуту уже провожал жену из обеденного зала.

Юноша прислушался к шагам родителей: оба они направились на кухню, затем – не долее чем через минуту – вернулись в коридор и поднялись по лестнице наверх. Штефан по-прежнему оставался за столом. Сверху доносились различные звуки, однако голосов не было слышно. В конце концов Штефану пришло в голову, что лучше всего для него будет, если он попросту отправится в машине сквозь ночь к себе в берлогу. Его присутствие за завтраком вряд ли поможет отцу в кропотливых, нелегких стараниях восстановить у матери доброе расположение духа.

Штефан покинул обеденный зал, намереваясь выскользнуть из дома незамеченным, однако в холле столкнулся с отцом, спускавшимся по лестнице. Управляющий отелем приложил палец к губам:

– Нужно соблюдать тишину. Твоя мать только что легла в постель.

Штефан сообщил отцу о своем желании вернуться в Гейдельберг, на что тот ответил:

– Жаль. Мы с твоей матерью надеялись, что ты сможешь пробыть дольше. Но ты говоришь, что утром у тебя лекции. Я все объясню твоей матери, она наверняка поймет.

– А мама… – замялся Штефан. – Надеюсь, ей понравился вечер.

Отец Штефана улыбнулся, но Штефан заметил, как за короткий миг до этого по лицу его пробежала тень глубокого отчаяния.

– О да. Знаю, что понравилось. Да. Она была так рада, что ты сумел сделать перерыв в своих занятиях и приехать. Правда, она надеялась, что ты пробудешь еще несколько дней, но не огорчайся. Я ей все объясню.

Проезжая тем вечером по пустынным дорогам, Штефан перебирал в памяти все малейшие подробности вечера – это суждено ему было делать снова и снова все последующие годы. Со временем боль, которую он испытывал всякий раз при этом воспоминании, постепенно затихла, но теперь неуклонное приближение четверга возвратило многие из прежних страхов, заставляя его опять перенестись на несколько лет назад, в прошлое, в тот мучительный вечер.