Тайна Богов - Вербер Бернар

На стенах росписи: исход в море, бегство от людей-крыс, цунами, обрушившееся на остров Спокойствия, установление закона о ненасилии.

И ни одного изображения Просвещенного.

У них украли их пророка, они не знают его.

Дельфина рисует в воздухе знак рыбы, направляется к скамье и начинает молиться, сложив руки так, как я никогда еще не видел, – прижав три пальца ко лбу. Я слышу, как она произносит:

– Отец наш, сущий на небе, сделай так, чтобы воина в моей стране прекратилась, пусть моих братьев больше не убивают.

Она закрывает глаза и замирает. Я подхожу и тихо спрашиваю:

Вы верите, что кто-то слышит ваши молитвы?

Она медленно открывает глаза и смотрит на меня. На ее лице ни малейшего удивления.

– Что вы здесь делаете? Вы дельфин?

– Скажем так, я очень интересуюсь этой исчезнувшей религией.

– Почему исчезнувшей? Посмотрите, здесь вокруг вас есть люди.

Тут она замечает, что в храме никого больше нет, и поправляется:

– Сейчас не время молитвы, но скоро здесь будет много наших. Да, я верю, что кто-то слышит меня. Начать хотя бы с вас. Вы ведь слышали меня? Вы шли за мной, правда?

– Я же сказал, я очень интересуюсь вашей религией.

– А к какой религии принадлежите вы?

– Я… генотеист.

– Никогда не слышала. Что это значит?

– Я верю, что у каждого народа есть свой бог. Не существует одного бога, но есть много отдельных, локальных богов, существующих бок о бок. Я думаю даже, что эти боги соперничают и воюют между собой.

Она сидит отвернувшись, лицом к алтарю. Священник раскладывает там книги, потом уходит.

– Все, как в вашей игре, да? – шепчет она.

– Забавно выдавать за выдумку то, что существует на самом деле.

– Зачем же это нужно?

– Чтобы, играя с истиной, люди были готовы однажды встретиться с ней.

Наконец она оборачивается и смотрит мне в глаза.

– Вы издеваетесь?

– Я никогда не осмелился бы так шутить.

– У вас есть вера?

– Когда как.

– Вы верите в Бога?

– Когда случается что-то хорошее, я думаю, что кто-то захотел, чтобы так было. Тогда я говорю «спасибо», подняв голову к небу. Когда случается несчастье, я думаю, что сам виноват.

– Вы верите в Бога только в эти минуты?

– Нет, еще когда нахожу место для парковки в центре города или… когда встречаю удивительную женщину.

Она не подхватывает шутку.

– У меня есть вера. Я верю, что мой Бог всегда рядом со мной. С ним я ничего не боюсь. Даже умереть.

– А… А что бы вы ему сказали, если бы встретили? Она задумывается и отвечает.

– Я бы устроила ему выволочку. Большая часть моей семьи погибла в концлагерях людей-акул.

Как в моем сне. Смертные осыпают бога упреками.

– Вот видите, не так уж вы любите своего бога.

– Я не договорила. Я закатила бы ему скандал, а потом я бы его выслушала. Я хотела бы, чтобы он объяснил мне, почему так долго длился весь этот ужас. Я сказала бы ему, что всегда была его преданной слугой, желавшей выполнить любое его желание.

Я смотрю на нее во все глаза. Она красива редкой, античной красотой. Как будто появилась из самых недр дельфиньего народа.

– А если бы ваш бог ответил бы вам, что все сделал для того, чтобы предотвратить это, но столкнулся с тем, что было сильнее его?

Она странно смотрит не меня.

Тогда я бы сказала: «те, у кого не получается, всегда находят оправдания, а те, кто справляется, находят способы сделать это».

Ну что ж, я получаю по полной программе.

Я уверена, что бог был в силах спасти всех невинных, которые погибли, всех убитых детей, – продолжает она.

– А если бы бог на это сказал, что он старался изо всех сил, но действительно не мог помешать этому?

– Я сказала бы, что когда по-настоящему хочешь чего-нибудь, то добиваешься этого.

– Вы говорите, что верите, но вы очень суровы по отношению к богу.

– Я отношусь к богу, как к отцу. Можно быть суровым к своему отцу, если он ошибается, но он все равно остается отцом. Тем, кому ты всем обязан. Тем, кого ты уважаешь и почитаешь.

Она смотрит на меня.

– Во всяком случае, господин Асколейн, если вы придумали эту странную компьютерную игру и решили написать роман о богах, это значит, что вы тоже задаете себе вопросы о духовной жизни.

– Я тот, кто всегда ищет. Я, как и все, хотел бы повысить свой уровень сознания, чтобы понять, что же стоит надо мной.

– Что касается меня, то я могу подняться над собой и смотреть на вещи с другой точки зрения, – говорит она.

В храм входит пожилая женщина и начинает молиться.

– И как вы считаете, что же там, над нами?

– Знаете, я передумала. Я помогу вам с вашим «Царством богов».

– Спасибо.

– Не благодарите меня. Уж лучше я буду контролировать этот безбожный проект изнутри.

– Я уверен, что вы прекрасный арт-директор, и графика у нас будет потрясающая.

– Я не читала ни одной из ваших книг, господин Асколейн. Честно говоря, я слышала о них больше плохого, чем хорошего. Похоже, вы пишете полный бред.

– Это мой стиль.

– Честно говоря, теперь, когда мы познакомились, мне еще меньше хочется читать то, что вы сочинили.

– По крайней мере, это честно.

– Мы, дельфины, как правило, говорим то, что думаем. Это вас не смущает? Возможно, вы, как большинство, в глубине души расист-антидельфин?

– Я – расист-антидельфин? Это самое смешное, что я слышал за последнее время.

– Многие говорят, что они не расисты, а потом от них слышишь что-нибудь вроде: «лично я ничего не имею против дельфинов, но они ведь действительно все делают не так, как мы» или еще «дельфины сами виноваты в том, что с ними случилось». Многие так думают.

– Тех, кто ошибается, много, но это не значит, что они правы.

– Звучит забавно.

– Я считаю, что цивилизация дельфинов, даже тогда, когда от них почти ничего не осталось, даже тогда, когда их обвиняли во всех смертных грехах, хранила такие ценности, как толерантность и незашоренность мышления. Именно поэтому другие народы пытались уничтожить дельфинов, в первую очередь те, которые особенно легко идут на поводу у диктаторов разного толка.

Она с удивлением смотрит на меня.

– Откуда вы это знаете?

– Я… Ну, я много читал об истории дельфиньего народа. Я даже думал принять его религию.

– И почему вы этого не сделали?

– Не было времени.

С нашим богом непросто. Некоторые всю жизнь тратят, чтобы хоть приблизительно понять его замысел. В храм то и дело входят люди. На скамьях перед алтарем уже около десятка человек.

– Да? Я представляю себе бога… Вы будете смеяться. Я представляю его себе обычным парнем. Он делает, что может, но он не всемогущ.

– Однако…

– Я отношусь к нему не как к существу, которому мы должны поклоняться, а скорее как к другу. Как настоящий друг всегда готов помочь и ничего не требует взамен. И если бы я встретил его, то спросил бы его как друга: чем я могу тебе помочь? А вовсе не «что ты можешь для меня сделать?» Чтобы эти мысли принесли плоды, нужно вложить их в головы как можно большего числа людей.

– Если это бог, у него не должно быть проблем, – говорит она. – Он по определению совершенен и всемогущ.

– У любого мыслящего существа есть желания и страхи. У него есть предел возможностей и противники, враги, соперники. Я уверен, что смертный может помочь богу. Достаточно, чтобы просто захотеть.

Она молчит.

– Неправильно спрашивать, должен ли человек верить в бога, – говорю я.

– А как же правильно?

– Должен ли бог верить в человека. Она фыркает от смеха.

– Должен ли бог верить в человека! Это самое смешное, что я слышала за последнее время.

Раздается сердитое «тсс!». Нас возмущенно призывают к порядку.

В этот момент в храм врываются трое подростков лет шестнадцати. Один из них что-то бросает к алтарю. Это бомба со слезоточивым газом.

– Сдохните, дельфины! – выкрикивает он. Густой дым наполняет помещение. Задыхаясь, мы выбегаем из храма. Полицейского на улице нет. Он возвращается бегом, в руках у него сэндвич. Понятно.

Он оставил пост, чтобы купить себе бутерброд на завтрак, и хулиганы воспользовались его отсутствием.

Сотрясаясь от кашля, с покрасневшими глазами, Дельфина бросает мне:

– Убирайтесь!

– Нет. Так не пойдет. Я не виноват в том, что случилось. Если другие нападают на вас, это не значит, что вы должны гнать меня прочь.

– Я ничего не имею против вас, но сейчас хочу остаться одна. На нас нападают, и никто не защищает нас. Даже если этих засранцев поймают, их тут же отпустят. Нападение на дельфинов – подумаешь, какая важность. Все очень терпимо относятся к этому.

– Только не я.

Слезы катятся из ее опухших глаз. Из моих тоже. Я обнимаю ее, пытаюсь утешить. Она не сопротивляется и шепчет: