Лондонские поля - Эмис Мартин

Кит познакомился с Энэлайз на улице. Она подошла к нему и спросила, театральным своим, чуть хрипловатым голосом, не Рик ли он Пурист с телевидения — Рик Пурист, ведущий известной телевикторины. Кит колебался. Так мог колебаться какой-нибудь средневековый отшельник, когда через сочащийся влагой лес к его хижине пробирались ходатаи от бедноты и вопрошали, не император ли он Фредерик, не Болдуин ли IX, граф Фландрии, восставший из мертвых и явившийся, чтобы спасти их, оказать помощь в тяжкие времена, избавить от горестей. И вот отшельник, оглядывая свои лохмотья, должно быть, недоумевал: император я или не император? А ведь это было бы забавно, во всяком случае на какое-то время! Но с другой стороны… Кит присмотрелся к ее вздымающейся груди и доверился инстинкту. Он признал, что так оно и есть: он — Рик Пурист, ведущий телевикторины. Таким образом, фонема, открывшая их отношения, задавшая этим отношениям тон — его невнятное утвердительное мычание, — была откровенной ложью. Он принял приглашение на чаепитие в ее однокомнатной квартирке в Уэст-Хэмпстеде. Кит потягивал херес, пока она показывала ему свои достопамятности, оставшиеся от великих людей, и толковала о главенстве человеческой души. Двадцатью пятью минутами позже, когда Кит тяжело влез в брюки и направился к двери, он оглянулся на диван-кровать в полной уверенности, что никогда больше не встретится с Энэлайз. Но однажды ночью, спустя месяц или два, его вдруг одолели печаль и нежность, так что в три часа утра он позвонил ей из «Черного Креста». Она прочла стихотворение, которое посвятила ему. Так или иначе, Кит снова отправился к ней. Месяц спустя он развернул свой таблоид и обнаружил в ней статью под названием «ВОРОВАННЫЕ НОЧИ С ТЕЛЕВЕДУЩИМ РИКОМ». Наличествовала фотография Энэлайз — она, в своем платье до пят, вдыхала аромат цветка, сорванного с городской клумбы. Наличествовала и другая ее фотография — без цветка и без известного платья (обрезанная на уровне колен). Наличествовала также фотография озадаченного Рика Пуриста: он и в самом деле немного смахивал на Кита. Бесстрастный же шрифт статьи поведал Киту, что он «очень романтичен», что он «фантастический любовник», который к тому же «создан для любви». Рик Пурист все это отрицал. Трейси, жена Рика, его поддерживала. Нет слов, чтобы описать воодушевление, испытанное Китом. Он купил тридцать экземпляров газеты и уже готов был засыпать ими весь «Черный Крест», но как раз вовремя сообразил, что это было бы неверной реакцией на доставшийся ему ломоть удачи, действительно небывалой. Тем не менее, возбужденный донельзя, Кит навестил Энэлайз на той же неделе. К тому времени она знала — и это стоило ей немалых затрат и замешательства (а может, затраты и замешательство достались издателям газеты), — что Кит совсем не Рик Пурист. Однако обо всем забыла, все простила и придумала для него новые обличья: Кит — перекати-поле, Кит — человек без имени; крестословицу прозвищ — Протей и Пимпернель. Кит здесь мало что понял, но ему, конечно, все понравилось. Никогда прежде его ненадежность и бессердечное пренебрежение чужими чувствами не воспринимались и не восхвалялись как самая суть его привлекательности.

Само собой, возникали и небольшие осложнения; само собой. Иной раз, когда он заполночь прибредал в ее квартирку, Энэлайз была не одна. Могло оказаться, что на стуле (или на полу, как собака) спал какой-нибудь обожатель, лысый или очкастый — какой-нибудь хромоног, толстопуз, хлюпик или ханурик. Тогда Кит немедля изгонял их в ночь, провожая насмешками, гиканьем и пинками под задницу, после чего взбирался на диван-кровать, присоединяясь к Энэлайз — к ее теплу, ее грудям и ее смеху. Бывало и так, что он заставал ее в постели с известными людьми. Такое случалось не очень часто (Кит и сам приходил к ней не очень часто), и известные люди более не были очень уж известными; но такое случалось. Классический музыкант, пораженный ужасом поэт… своего рода знаменитости, и притом не читатели бульварных газет, к которым Энэлайз теперь охладела. Никаких тяжелых чувств. Прямота есть прямота. Кит, бывало, делал пару-другую глоточков того, что оказывалось под рукой, отпускал пару-другую шуточек — и пускался в дальнейший путь, обычно к Триш Шёрт. Однажды он застал ее в постели с Риком Пуристом. Как позже объяснила Энэлайз, она возмещала Рику тот урон, который нанесла его браку. В комнате включили лампу: Кит и Рик походили друг на друга как две капли воды. От изумления Кит широко разинул глаза. Он же видел Рика по телику! Это был один из самых странных моментов в странной жизни Кита. Вскоре он через него перемахнул… Та ночь, казалось, подвела итог всему, что было прежде. Нет, в самом деле. Энэлайз, та теперь поселилась в Слау; Кит же занялся бизнесом.