Дорога в рай (Рассказы) - Даль Роальд

    То, что он делал с нею в последующие несколько минут, вызывало у нее и ужас, и восторг. Она понимала, что он просто-напросто подготавливает ее, или, как говорят в больнице, готовит непосредственно к операции, но, Бог свидетель, она никогда не знала и не испытывала ничего даже отдаленно похожего на то, что с ней происходило. А происходило все необычайно быстро, и, как ей показалось, всего лишь за несколько секунд она достигла того умопомрачительного состояния, когда вся комната превращается в ослепительный пучок света, который вот-вот разорвется, едва коснешься его, и разнесет тебя на кусочки. В этот момент с ловкостью хищника Конрад перебросил свое тело на нее для заключительного акта.

    И тут Анна почувствовала, будто страсть вырывается из нее и из тела медленно тянут длинный живой нерв, длинную живую наэлектризованную нить, и она закричала, моля Конрада, чтобы он не останавливался, и тут услышала доносившийся откуда-то сверху другой голос, и этот другой голос звучал все громче и громче, все настойчивее и требовательнее:

    – Я спрашиваю, у тебя что-то есть?

    – У кого - у меня?

    – Мне что-то мешает. У тебя, наверное, диафрагма или что-нибудь еще.

    – У меня ничего нет, дорогой. Все прекрасно. Прошу тебя, успокойся.

    – Нет, не все прекрасно, Анна.

    Подобно изображению на экране, все вокруг стало принимать четкие очертания. На переднем плане было лицо Конрада. Оно нависало над ней, опираясь на голые плечи. Его глаза смотрели в ее глаза. Рот продолжал что-то говорить.

    – Если ты и впредь намерена пользоваться какими-нибудь приспособлениями, то, ради Бога, научись как следует вводить их. Нет ничего хуже, когда их устанавливают кое-как. Диафрагму нужно размещать прямо против шейки.

    – Но у меня ничего нет.

    – Ничего? Что-то, однако, мне все равно мешает.

    Не только комната, но, казалось, весь мир куда-то медленно от нее поплыл.

    – Меня тошнит, - сказала она.

    – Что?

    – Меня тошнит.

    – Не говори глупости, Анна.

    – Конрад, уйди, пожалуйста. Уйди сейчас же.

    – О чем ты говоришь?

    – Уйди от меня, Конрад!

    – Но это же смешно, Анна. О'кей, извини, что я об этом заговорил. Забудем об этом.

    – Уходи! - закричала она. - Уходи! Уходи! Уходи!

    Она попыталась столкнуть его с себя, но он всей своей огромной тяжестью давил на нее.

    – Успокойся, - сказал он. - Возьми себя в руки. Нельзя же вот так вдруг посреди всего передумать. И ради Бога, не вздумай расплакаться.

    – Оставь меня, Конрад, умоляю тебя.

    Он, похоже, навалился на нее всем, что у него было, - руками и локтями, плечами и пальцами, бедрами и коленями, лодыжками и ступнями. Он навалился на нее, точно жаба. Он и впрямь был огромной жабой, которая навалилась на нее, крепко держит и не хочет отпускать. Она как-то видела, как жаба совокуплялась с лягушкой на камне возле ручья; жаба была точно так же омерзительна, сидела неподвижно, а в желтых глазах ее мерцал злобный огонек. Она прижимала лягушку двумя мощными передними лапами и не отпускала ее...

    – Ну-ка перестань сопротивляться, Анна. Ты ведешь себя как истеричный ребенок. Да что происходит?

    – Ты мне делаешь больно! - вскричала она.

    – Я делаю тебе больно?

    – Мне ужасно больно!

    Она сказала это только затем, чтобы он отпустил ее.

    – Знаешь, почему тебе больно? - спросил он.

    – Конрад! Прошу тебя!

    – Погоди-ка минутку, Анна. Дай я тебе объясню...

    – Нет! - воскликнула она. - Хватит объяснений!

    – Дорогая моя...

    – Нет! - Она отчаянно сопротивлялась, пытаясь высвободиться, но он продолжал прижимать ее.

    – Тебе больно потому, - говорил он, - что твой организм не вырабатывает жидкость. Слизистая оболочка, по правде, совсем сухая...

    – Прекрати!

    – Название этому - старческая атрофия влагалища. Это приходит с возрастом, Анна. Поэтому это и называется старческой атрофией. С этим ничего не поделаешь...

    В этот момент она начала кричать. Крики были не очень громкие, но это были крики, ужасные, мучительные крики; прислушавшись к ним, Конрад вдруг сделал лишь одно-единственное изящное движение и скатился с нее, оттолкнув ее обеими руками. Он оттолкнул ее с такой силой, что она упала на пол.

    Она медленно поднялась на ноги и шатающейся походкой направилась в ванную, говоря сквозь слезы: