Дорога в рай (Рассказы) - Даль Роальд

    – Запах, - ответил я.

    – Именно, мсье Корнелиус. Пахучие молекулы особого состава попадают в нос пса и возбуждают обонятельные нервные окончания. Это ведет к тому, что срочные сигналы посылаются к органам обоняния и далее - к высшим мозговым центрам. Все это делает запах. Если лишить пса обонятельных нервных окончаний, то он потеряет всякий интерес к сексу. То же относится и ко многим другим млекопитающим, но не относится к человеку. Запах не имеет никакого отношения к сексуальному влечению мужчины. В этом смысле он возбуждается зрительно, осязательно и посредством своего живого воображения. Запах его не возбуждает.

    – А как же духи? - спросил я.

    – Все это чушь! - ответил он. - Все эти дорогие духи во флакончиках, те, которые я создаю, они никоим образом не являются средством, усиливающим половое чувство мужчины. Да духи никогда и не создавались с такой целью. В прежние времена женщины пользовались ими, дабы скрыть то обстоятельство, что они дурно пахнут. Нынче же, когда они уже не пахнут дурно, ими пользуются чисто из себялюбивых соображений. Им нравится душиться и вдыхать свои собственные приятные запахи. Мужчины этого почти не замечают. Уверяю вас.

    – А я замечаю, - сказал я.

    – И вас это волнует физически?

    – Физически - нет. Эстетически - да.

    – Просто вам нравится хороший запах. Мне тоже. Но существует множество других запахов, которые нравятся мне больше, - букет хорошего лафита, аромат свежей груши или же благоухание воздуха, который веет с моря на побережье Бретани.

    В середине речки высоко выпрыгнула из воды форель, и солнечный луч блеснул на ее теле.

    – Нужно выкинуть из головы, - продолжал мсье Биот, - всю эту чепуху насчет мускуса, серой амбры и секреций из яичек виверры. Духи сегодня делают из химикатов. Если мне нужен мускусный запах, я использую этиленовый жир. Фенилуксусная кислота даст мне цибетин, а бензальдегид - запах миндаля. Нет уж, сэр, мне больше неинтересно смешивать химикаты, чтобы получить хорошие запахи.

    Уже несколько минут из его носа что-то сочилось, смачивая черные волоски, торчавшие из ноздрей. Он заметил это и, достав платок, высморкался и вытер нос.

    – Что я собираюсь сделать, - сказал он, - так это создать духи, которые имели бы такое же возбуждающее воздействие на мужчину, какое имеет запах, исходящий от суки во время течки, на кобеля! Одно дуновение - и готово! Мужчина потеряет над собой контроль. Он скинет с себя штаны и тут же согрешит с дамочкой!

    – Мы могли бы неплохо позабавиться, - сказал я.

    – Да мы могли бы завоевать весь мир! - воскликнул он.

    – Да, но вы же мне только что сказали, что запах не имеет никакого отношения к сексуальному влечению мужчины.

    – Не имеет, - согласился он. - Но когда-то имел. У меня есть свидетельство, что в начале послеледникового периода, когда первобытный человек был гораздо ближе к обезьяне, чем сейчас, он еще сохранял обезьянью манеру прыгать на первую же встречную женщину, которая соответственно пахла. А позднее, в палеолит и неолит, запах по-прежнему сексуально возбуждал его, но все в меньшей и меньшей степени. К тому времени когда в Египте и Китае появились более развитые цивилизации, а произошло это около десятого века до нашей эры, эволюция сыграла свою роль и полностью лишила мужчину способности возбуждаться от запаха. Вам не скучно?

    – Отнюдь. Но скажите мне, означает ли это, что в обонятельной системе человека действительно произошли физические изменения?

    – Вовсе нет, - ответил он. - Иначе мы бы ничего не могли поделать. Небольшой аппарат, который позволял нашим предкам улавливать эти едва различимые запахи, по-прежнему на месте. Мне это известно лучше других. Вам приходилось видеть человека, который умеет шевелить ушами?

    – Я и сам могу это делать, - сказал я, демонстрируя свое умение.

    – Вот видите, - сказал он, - мускул, с помощью которого можно шевелить ушами, по-прежнему на месте. Он сохранился с того времени, когда человек, подобно собаке, должен был уметь навострить уши, чтобы лучше слышать. Он утратил эту способность больше ста тысяч лет назад, а мускул сохранился. То же относится и к нашему обонятельному аппарату. Устройство, с помощью которого мы улавливаем эти сокровенные запахи, по-прежнему на месте, но мы утратили способность пользоваться им.

    – Как вы можете быть уверены, что оно по-прежнему на месте? - спросил я.