Хеб с ветчиной - Буковски Чарльз

— Та еще шлюха, — ответил на это Рэд.

Однажды весенним пригожим днем мы сидели на уроке английского, и мисс Гридис восседала перед нами на своем столе. В этот день ее юбка задралась особенно высоко. Это было и убийственно, и прекрасно, и божественно, и развратно. Икры, бедра — мы были на грани восторга и сумасшествия. Непостижимо. Плешивый сидел напротив. Он дотянулся до меня и стал тыкать пальцем мне в ногу.

— Сегодня она бьет все рекорды, — шептал он. — Смотри! Смотри!

— О, черт, — отпихнул его я, — заткнись. — Вдруг она заметит и одернет юбку!

Плешивый убрал руку. Я ждал, затаив дыхание. Но юбка мисс Гридис осталась на прежней высоте. Мы не спугнули ее. Поистине этот день останется в нашей памяти навсегда. У всех парней в классе был стояк, а мисс Гридис продолжала разглагольствовать. Я уверен, что никто из нас не слышал ни единого слова, не улавливал ни единой мысли. Девчонки тоже перебрасывались между собой красноречивыми взглядами, как бы говоря друг другу: «Эта сука зашла слишком далеко. И она готова пойти еще дальше!» Но это было не так. Мисс Гридис уже дала нам нечто большее, чем если бы она показала нам свою пизду. Это ее ноги. Солнечный свет заливал эти ноги, играя и плескаясь на теплой поверхности шелка. Юбка задралась так высоко, что мы, затаив дыхание, молились в ожидании, что вот-вот завеса таинства приоткроется. Умопомрачающая грань — словно бы конец света сменялся его возрождением, и затем снова все рушилось, реальность и нереальность перемешались, солнечный блеск, бедра и шелк — идеально гладкий, излучающий тепло и неотвязно манящий. Вся классная комната наполнилась неизъяснимым трепетом, от чего в голове происходила резкая и частая смена помутнений с озарениями. А мисс Гридис сидела на столе, как будто ничего не происходит, и продолжала свой рассказ. И становилось еще лучше и еще страшнее оттого, что мисс Гридис притворялась, будто ничего не происходит. На мгновение я опустил взгляд и увидел поверхность моего стола, как под увеличительным стеклом — рисунок структуры дерева походил на водяную воронку. Я быстро поднял взгляд и снова впился в ноги, проклиная себя за то, что потерял это мгновение и, возможно, пропустил главное.

И тут послышался звук: «Хлюп… хлюп… хлюп… хлюп…»

Ричард Уайт. Он сидел на задней парте. Огромные уши, толстые губы — какие-то опухшие и уродливые. Чудовищно вытянутая голова. Его глаза были почти бесцветны. Они не отражали ни чувств, ни интеллекта. Длинные ноги и постоянно открытый рот. Когда он пытался говорить, слова вылетали из него неожиданно и с длинными паузами. Его нельзя было назвать даже маменькиным сынком. Никто никогда не разговаривал с ним. Создавалось впечатление, что при его создании упустили что-то очень важное. На нем была чистая одежда, но рубашка всегда топорщилась и на ней, и на брюках отсутствовали одна-две пуговицы. Ричард Уайт — неизвестно кто, неизвестно где живущий, каждый день ходил с нами в школу.

«Хлюп… хлюп… хлюп… хлюп…»

Ричард Уайт дрочил. Он салютовал неземным ногам и бедрам мисс Гридис. Бедный урод окончательно расслабился. Возможно, он вовсе не понимал, что называется, правил и норм общественной морали. И сейчас мы все слышали его. Мисс Гридис слышала. Слышали девчонки. Ну, естественно, все догадывались, чем он так шумно занят. Этот придурок был так туп, что у него не хватало элементарной смекалки притушить звук. Наоборот, он все больше и больше входил в раж. Хлюпы зачастили, а сжатый кулак стал долбить по обратной стороне парты.

«ХЛЮП — БУМ. ХЛЮП — БУМ…»

Мы смотрели на мисс Гридис. Что она будет делать? На мгновение провокаторша запнулась, затем окинула взглядом весь класс, выдала свою обычную дежурную улыбку и продолжила:

— Я уверена, что английский язык есть самая выразительная и заразительная форма общения. И мы должны осознавать, что владение великим языком — есть наш уникальный дар. Злоупотребляя им, мы оскорбляем самих себя. Так давайте же прислушиваться к нашему наследию, относиться к нему бережно, с любовью и на базе этого развивать наш язык, экспериментировать с ним…

«ХЛЮП — БУМ. ХЛЮП — БУМ…»

— Мы должны отойти от Англии и ее языковой культуры, на базе которой развивалась и наша культура. Потому что, несмотря на все ее богатство, красоту и изящность, наш собственный американский язык содержит в себе еще очень много глубоких неисследованных ресурсов, которые и до сих пор остаются невскрытыми. Но как раз эта ситуация и позволяет надеяться, что однажды у нас произойдет литературный взрыв…