Устрицы под дождем - Робски Оксана

– Спаси меня, Ангел, – прошептала Ирина.

– Спасу. Говори, что случилось.

– Да ты все знаешь. Мой муж… я имею в виду Петю… Это все произошло так внезапно. Так страшно и так быстро… Как будто кто-то нажал на выключатель. – Ирина ткнула пальцем в невидимый выключатель. – И все сразу: и болезнь Пети, и… ни одного предложения по работе… Я не снималась долго, помнишь? Нужны были деньги, Ангел, я вся была в долгах! Потом Пете стало совсем плохо… У меня на руках маленькая Людочка… Я узнала об этой клинике… Это было спасение! И за это спасение я, конечно, исправно платила. Но ты никогда не знала, чего мне это стоило! Я соглашалась на все! Я скакала под Новый год в платье Снегурочки, как студентка ГИТИСа! Но денег не хватало. Ни на что не хватало!..

Ангелина Петровна взяла бокал из рук Ирины, подошла к тумбочке, внутри которой был оборудован бар, и налила еще коньяка.

Вернула бокал подруге. Та выпила его машинально.

– Потом появился Афанасий. Он очень хороший, очень. Я ничего не сказала ему о Пете. И Людочка его полюбила. Дети так быстро все забывают… Он ухаживал за мной.

Потом сделал предложение. Что мне оставалось? Только согласиться. – Ирина снова всхлипнула. Поставила бокал на стол. – Меня сразу начали снимать… И деньги… Хотя деньги мне были уже не нужны, он ни в чем меня не ограничивает. – Она улыбнулась. – Я балую Петю. Я покупаю ему все, что он хочет…

– Я знаю, – Ангелина Петровна тоже улыбнулась. Подошла к подруге и обняла ее за плечи.

– Иногда по ночам я страшно мучаюсь: а вдруг что-нибудь случилось с Петей, а я не узнаю об этом до утра…

– Ну что ты, не волнуйся…

– И еще я думаю: как я могла? Ведь это ужасно, я лишила ребенка отца. Когда она вырастит, она не простит мне.

– Она все поймет.

– В последнее время журналисты… я тебе, помнишь, говорила? Очень активизировались по поводу Пети. И им, и Афанасию я говорю, что он уехал режиссером за границу. Но они все копают. Если Афанасий узнает, что я его обманывала… что будет с нашим браком? И с моей жизнью? И с Петиной тоже… А если журналисты… прощай моя карьера! Я уже вижу заголовки: «Известная актриса свела с ума своего мужа!»

Она замолчала.

– Я живу в аду, Ангелина.

– Почему ты не говорила ничего раньше? Я мало что могу изменить, но помочь… Я же врач, и ты моя подруга, все будет хорошо.

– Я никому не говорила. Понимаешь? Совсем-совсем никому, чтобы наверняка. Я бы и сегодня не рассказала, если бы…

– Что?

– Ангелина, у Афанасия есть дочь. Вернее, у него пятеро детей, от разных женщин. Он всех их содержит, они иногда бывают в нашем доме. Не часто.

Ангелина Петровна вопросительно подняла брови.

– И его дочь лежит здесь, у тебя.

– Что? – Ангелина Петровна взяла мундштук, прикурила сигарету.

– Я ее видела. Помнишь, я у тебя спрашивала. А ты… ты сказала мне какую-то неправду. И я все никак не могла решить, что мне с этим делать? Я думала, а вдруг она тоже видела меня? И расскажет папе? И еще я думала: почему ты меня обманываешь? А сегодня все разъяснилось.

Ангелина Петровна молчала, не сводя с нее настороженного взгляда.

– Какая-то ужасная ошибка. Похитили девочку. Она убежала. Ее хотели привезти сюда, а вместо нее привезли Марусю. Я так это понимаю.

– Откуда… откуда ты это взяла?

– Эта девочка… бедная несчастная девочка… она внизу… здесь…

– Здесь?

Я с ней говорила. Она просит помочь Марусе. Ангелина! Расскажи мне, что здесь, наконец, происходит! Что здесь делает Маруся? И раз она не сбежала, значит, ее держат насильно? Какое отношение ты имеешь к похищенной девочке? Ты говорила, что она дочь твоих знакомых?

– Эта девочка здесь, внизу? – уточнила Ангелина Петровна.

– Что мне делать? – расплакалась снова Ирина. – Если Маруся меня видела и скажет отцу…

Ангелина Петровна набрала номер охраны.

– Там, внизу, девушка. Приведите ее сюда. Срочно.

27

Иногда, просыпаясь утром, она точно знала – сегодня приедет Дедушка. Чаще всего так оно и случалось. Поэтому обычно по утрам она прислушивалась к себе. К своей интуиции.

В то утро он приехал совершенно неожиданно для Оли. Забрал ее снизу, они позавтракали. Потом они лениво валялись в постели, потом он, как всегда, разговаривал по трем своим телефонам, а она занялась уборкой. Протерла обеденный стол, подоконник (на ощупь, не сводя глаз с неба), помыла полы. Достала из вазочки искусственную ромашку, которую помнила в этом доме столько же, сколько себя, подержала ее под струей холодной воды, чтобы придать ей свежий вид.