Бикфордов мир - Курков Андрей Юрьевич

На следующее утро голова у Васи просто раскалывалась, но он стойко ждал, когда боль утихомирится, и дождался-таки к шести часам вечера. Масленников вернулся к десяти и еще раз внимательно осмотрел лицо мальчишки. «Отлично! Вылитый орденоносец! – заулыбался он. – Просто чудно, как быстро водка людей взрослит!»

Третий день начался с восходом солнца. Растолкал Масленников Васю и тут же сказал одеваться. Помог одеть и оправить китель с орденом, посоветовал в разговоры ни с кем не вступать, а на все отвечать жизнеутверждающей белозубой улыбкой. Потом пошли они вместе на МТС. Там стояли, видно, с вечера подкрашенные два трактора – будто только с завода или с ВДНХ. В одном уже сидел тракторист. «Ну все, Василий-брат, – вздохнув, напутствовал Масленников. – Садись за баранку и вон за этим езжай. Куда он едет – туда и ты поворачивай. Понял?» Василий решительно кивнул. «А там праздникам – амба, и нормальной работой займемся! Буду твоим наставником!» – сказал Масленников и, открыв дверцу кабины, подсадил мальчишку. Первый трактор зарычал и, выпустив грязный дым из трубы, что возвышалась перед кабиной на двигательной части, поехал, раскачиваясь по грязной ухабистой дороге, как пьяный мужик. Вася потянул рычаг на себя, и его трактор тоже дернулся с места, как конь, у которого отпустили повода. А позади остался стоять с поднятой рукой будущий наставник Васи Чижова – известный на всю область и даже, наверно, страну, – орденоносец Масленников. Когда трактора въехали в город, аккуратно одетые пожарники смыли водой из шлангов всю приставшую по дороге к машинам грязь, и милиционер в белой фуражке дал добро на проезд по центральной улице. Став частью праздничной колонны, состоящей из тысяч людей и десятков разных машин, на кузовах которых были укреплены разные диаграммы и транспаранты, два трактора двигались очень медленно. Вася постоянно утирал со лба пот, выступивший от волнения, так как все время боялся, что трактор, как малообъезженный жеребец, возьмет вдруг и выйдет из повиновения, и тогда он наскочит на впереди идущий трактор или, что еще хуже, зацепит этих счастливых праздничных трудящихся. И тут он увидел с левой стороны высокие трибуны, обитые кумачовой тканью, а на них каких-то людей, кажущихся с расстояния одинаковыми и отличавшимися вроде только наличием или отсутствием усов. Долетал и усиленный прицепленными к фонарным столбам громкоговорителями голос, который вдруг объявил, что за рулем второго трактора сидит знатный механизатор, лауреат Сталинской премии, орденоносец Масленников, который, несмотря на тяжелейшие условия, раньше положенного срока закончил сев. И тут руки у Василия задрожали. До него отчетливо донеслись щелчки затворов фотоаппаратов, нацеленных на него, он ловил на себе приветливые взгляды идущих слева и справа от машины демонстрантов. С большим усилием он удержал руль и удержал себя от внезапно появившегося желания остановить машину, выйти и объяснить, что он здесь по просьбе, а орденоносец Масленников даже в этот праздничный день трудится на полях колхоза, потому что сев еще не окончен, и если сейчас не работать допоздна, то и не закончат они его не то что вовремя, а даже до лета, потому как нет смысла сеять летом – ведь не пробьются колоски сквозь снег, а раньше, чем выпадет снег, они не поднимутся… Но удержал он себя от этого, только на приветливые взгляды и машущие ему руки отвечал не жизнеутверждающей белозубой улыбкой, а смущенным взглядом красных от первой в своей жизни пьянки глаз. Доехав до конца центральной улицы, оба трактора свернули на окраинную грунтовую дорогу, такую же размокшую, как и дорога от их села до города, и поехали по ней вдоль поблескивавших лужами полей. Вернулись в колхоз часам к трем. Оставили грязные трактора во дворе МТС. Василий сразу побежал к председателю и, пока бежал, не мог понять, почему на него так странно оглядываются идущие с фермы доярки. Вбежав в кабинет, он никого там не увидел и, присев в уголке, решил подождать. Вечером проснулся от прикосновения к руке. Открыл глаза – перед ним стоял, улыбаясь во весь рот, председатель. «Ну, спас ты нас! – говорил он. – Ей-богу, спас! Орден можешь уже снять, а то, чего доброго, разнесут по округе слух, что в нашем колхозе уже два орденоносца. А за все полезное, что сделал, – выписал я тебе три трудодня. Получишь на складе… – Василий Чижов, слушая, сонно кивал. – Китель отнеси Масленникову и завтра же выходи на поле, ну тебе об этом твой наставник скажет! Ну все, иди!» – и председатель наклонился к Чижову и, уколов его жесткими усами, поцеловал, отчего до следующего утра мальчишку преследовал запах табака…