Мулей - Лу Эрленд

26 мая

Сегодня нашла два угловых кусочка и отсор­тировала по цвету еще двести. Я разложила их в коробочки из-под йогурта. Другими словами, я взялась за дело. Купила картонную основу и спе­циальный клей. Такой пазл как этот складывают один раз. Во всяком случае, я. Если я конечно успею закончить до Большого полета. Так я ре­шила называть свой план. Я могла бы называть его Последним полетом, но Большой звучит луч­ше. Мне нравится, что у моего плана есть назва­ние. Раньше я планы никак не называла, возмож­но, поэтому они и проваливались.

27 мая

Летала с Консуэло на самолете и была очень внимательна. Мне кажется, управлять таким само­летиком не очень трудно. Проверяешь, что штурвал исправен, и запускаешь мотор нажатием кнопки. По­том тихо и спокойно выезжаешь на рулежку, ждешь сигнала с вышки, газуешь и аккуратно тянешь руч­ку или как она там называется на себя и взлетаешь. Консуэло несколько раз дала мне порулить. Я су­мела ровно держать самолет и развернуться на три­ста шестьдесят градусов, не потеряв высоты. Чтобы не навлечь на себя подозрений, я старалась про­явить такой же интерес к посадке, но когда и если тот день придет, мне важно будет только взлететь.

Консуэло говорит, что это здорово, что я бере­менна. Когда я замечаю, что это сейчас некстати, она отвечает, что это никогда кстати не бывает и совсем неплохо начать рано, потому что чем раньше начать, тем выше шанс создать большую семью, а это здорово. Только тот, кто не потерял всю семью в авиакатастрофе, может говорить та­кое. Вообще, я все больше осознаю, насколько я одинока. Те, на кого не свалилось подобное горе, не смогут понять меня, пока сами не окажутся в такой ситуации. Здоровые не понимают, каково приходится больным, а те, кто хотят жить, не в состоянии постичь, почему кто-то хочет умереть. Так устроена жизнь. Мы можем выражать чело­веку сочувствие и стараться его утешить, но, рас­ставшись с ним, мы отодвигаем его беды в сторо­ну и идем дальше по своей жизни. Так должно быть. Я думаю, боль нельзя разделить ни с кем. Иначе жизнь стала бы невыносимой еще и для тех, кто не пережил сам ничего ужасного, и тогда бы люди, скорей всего, перестали размножаться, и все, кранты.

30 мая

Чтобы мой план сработал, мне нужно обхитрить Консуэло так же, как я обдурила психогейра. С од­ной стороны, с ней это даже легче, потому что она ничего такого не подозревает и не представляет се­бе, как далеко я уже зашла, но с другой стороны это трудно, потому что мы с ней уже вроде как дружим, я ее люблю, быстро привыкла с ней от­кровенничать и не хочу ее обмануть. Короче, в бли­жайшее время мне нужно казаться общительной и уравновешенной. Хорошо бы пригласить Кон­суэло и, наверно, психогейра с Констанцией куда-нибудь, и мне нужно выглядеть веселой и вооду­шевленной, а во время полетов аккуратней зада­вать вопросы. Лучше все тщательно запоминать, чем засыпать ее вопросами, из которых она пой­мет, о чем я думаю. Я летала с ней уже два раза и чувствую, что могла бы уже сама поднять в воз­дух самолет, но надо еще понять, как мне незамет­но в него пробраться. К тому же я не знаю, стоят ли самолеты ночью с заправленными баками. Надо мне будет осторожненько об этом спросить, напри­мер когда мы будем распивать вино.

31 мая

Сегодня у парикмахера нашла номер «Нацио­нальной географии» со статьей под названием «Секреты продления жизни». Прогулки, оливко­вое масло, рыба и темный шоколад. Совершенно неприменимо на практике — «Секреты сокраще­ния жизни» были бы куда актуальнее. Мало кто отваживается сказать, что жизнь может быть не­желанной.

1 июня

У меня сегодня назначена вечеринка на терра­се, и надо многое успеть приготовить, а еще соби­ралась пробежать пляж в оба конца, так что мне бы следовало встать несколько часов назад, а я все валяюсь в кровати. Ну не могу я встать. Меня не пускают мои мысли. Звучит ужасно напыщенно и с подростковой претензией на глубокомыслие, но это на самом деле так. Вдруг без всякой причины я стала думать, что в мире одномоментно происходит множество событий, но человек может быть  только частью того, что он сам переживает. И все происходит всегда. Видимо, остальные давно по­няли и приняли это, но я почувствовала внезап­но и остро, что на земле непрерывно случается день или ночь, утро или вечер и кто-то умирает, а кто-то рождается, одни занимаются любовью, вто­рые смеются, третьи плачут, а четвертые работают. В каждое мгновение. Сегодня как и в любой дру­гой день всякого года. А если разложить это на более мелкие части и представить себе секунды, то голова совсем идет кругом, потому что получается, что пока я тут лежу и смотрю на притворенную дверь террасы, в которую льется солнце, кто-то переживает худший миг своей жизни, он дрожит от страха и сейчас, то есть вот прямо сейчас, его убьют жесточайшим образом, в то время как дру­гие испытывают что-то приятное, берут на руки новорожденного младенца или их нежно гладит по спине тот, про кого они вчера еще думали, что он не ответит на их страстные чувства. А еще кто-то, большинство, делают вещи, про которые они и не вспомнят в это же самое время еще через день, потому что они ничего ни в чем не меняют, но просто наращивают собой вереницу дел, которые должны делаться, и они делаются, непрерывно.