Мулей - Лу Эрленд

13 июня

Пришлось мне позволить Луису своевольни­чать надо мной еще раз. Иначе получить доступ к самолету стало бы очень сложно. Я приехала на аэродром на автобусе. Увидев меня, Луис аж попя­тился, после науськиваний психогейра он считал меня опасной. Но по счастью на вид я бодрая и нормальная, а стоило мне оголить полоску кожи повыше колена, как все вернулось на круги своя, Луис стал шелковым, а я снова очутилась на ку­шетке. За пару минут до того, как он кончил, я спросила, стоят ли самолеты ночью с заправленны­ми баками, и он ответил, что так бывает, если клуб просят помочь в поиске пропавших в горах людей. А потом от себя добавил, что ключи от самолетов висят в шкафу в конторе, а от ангара лежат в горшке на улице. Это связано с тем, что у председателя клуба болезнь Альцгеймера и самолет ему больше не дают, но он часто заходит в ангар, и в ключах потом не разобраться, но ни у кого не хватает му­жества сказать ему, что он больше не может быть председателем клуба, поэтому его из года в год вы­бирают снова, а работу его делят между собой, все считают, что прятать ключи в горшок даже весело. Все это было мне поведано на плохом английском под стоны и вскрики. Все-таки человек обладает потрясающими способностями к коммуникации, даже если ему не хватает знаний языка и обстанов­ка не идеальна. Любопытный феномен. Я бы согла­силась даже заняться его изучением. Если бы не собиралась со дня на день разбиться на самолете. Канары вообще такое место, где отношения людей хорошие и теплые, это сразу бросается в глаза. Воз­можно, здесь всем управляют люди с Альцгеймером. Луиса мой вопрос совершенно не встревожил, а вскоре он громко и протяжно застонал и забыл все на свете. В жизни важно уметь выбрать для всякого дела нужный момент. В этом вся суть.

14 июня

Оказывается, Консуэло ревнует меня к Луису. Она догадалась, что происходит, ворвалась ко мне в номер, ломала руки и кричала, чтобы я выбирала между ней и Луисом. Я честно не догадывалась, что она к нему так неровно дышит, и постаралась объяснить, что для меня эта связь ничего не зна­чит, ну просто так вышло, и что ей надо было сказать мне раньше, и что с этого дня Луис в ее полном распоряжении, но она не унималась, назы­вала меня шлюхой и прочими приятными слова­ми, потом поплакала и успокоилась и рассказала, что орлица так и не желает признавать собствен­ного птенца и весь персонал боится, что он того гляди помрет, мне даже показалось, что она бесит­ся из-за птенца, а Луис — это так, повод. Бешеные испанские страсти. Потом она обучала меня кар­точной игре, но я ничего не поняла. Потом она ушла. Мне совершенно непонятно, с какой стати кто-то ждет от меня понимания своих чувств и мыслей, которыми даже не готов со мной поде­литься. Вот с этими заморочками мне точно не жаль расставаться.

17 июня

Начала бегать по ночам. Тренируюсь переле­зать через заборы. Большой полет должен начать­ся с того, что я перелезу на аэродром через колю­чую проволоку. В кино я видела, что обычно на колючку кидают что-нибудь плотное, чтобы мень­ше пораниться. Думаю, гостиничное одеяло сой­дет. Кроме того, шью себе камуфляж из палатки, купила ее в торговом центре. Там же купила геймбой и пару игр, причем исключительно поддав­шись напору продавца. Я несколько раз проходи­ла мимо него, и каждый раз он пытался что-ни­будь мне впарить, карту памяти для фотоаппара­та, бинокль, мини-телевизор, хоть что-нибудь, а когда я шла мимо в третий раз, он зазвал меня внутрь и подробно рассказал о каждом товаре, где он выпущен, кем, сравнил разные фирмы, это бы­ло так спокойно, так обстоятельно, так хорошо, а за стеклом лежали тысячи разных штучек, все чистые, аккуратные, и мне стало стыдно, что че­ловек из кожи вон лезет, а я такая черствая, ну и купила какую-то мелочовку, и он не забыл упо­мянуть, что я плачу за нее гораздо меньше реаль­ной цены и только потому, что это я, он не делает скидки всем подряд, но только мне, потому что у меня такой грустный вид. И добавил, что девуш­кам моего возраста не положено грустить и что, может быть, хорошая игра поднимет мне настро­ение.

18 июня

Отдала геймбой с играми девочке, с которой мы одновременно завтракали в отеле. Но ее отец вер­нул мне все и сказал на плохом немецко-английском, что девочка, ее зовут Анжела, не может при­нимать такие дорогие подарки от чужих. Я сказала, что подарила геймбой без всякой задней мысли и что мне будет приятно, если он останется у девоч­ки. Но папаша упирался. И в конце концов мне пришлось наврать, что я купила игрушку в пода­рок девочке, которая внезапно заболела и не может больше играть и вряд ли доживет до конца недели, для пущего эффекта я несколько секунд смотрела на него своими ланьими глазами, и он конечно сло­мался, взял и долго благодарил. Но грустно, что приходится врать, чтобы сделать доброе дело. Так не должно быть. Но строго говоря, это ведь не со­всем ложь. К сожалению.