Билли Батгейт - Доктороу Эдгар Лоренс

— Ничего ужасного в этом не было, — сказал мне мистер Шульц, имея в виду газетный заголовок, который привлек мое внимание. — Это все враки писак. От них никогда справедливости не дождешься, а работа была сделана красиво и профессионально. Кстати, сукин сын, скорее всего, умер от наркотических капель. Он, конечно, дернулся, но ведь и курица с отрезанной головой дергается. Ты знаешь, малыш, что курица бегает и после смерти? Я сам это видел в деревне.

Часть вторая

Глава девятая

В первое же утро после приезда мы стояли на ступеньках здания суда и поверх городских крыш и моста над горным ручьем смотрели на поля, пастбища и сиренево-зеленые холмы вокруг нас, поля зеленели пятнами потемнее, солнце светило с синего неба, неподалеку мычала корова, это мычание звучало для меня радостной песней природы, и Лулу Розенкранц пробормотал:

— Я мало что в этом смыслю, но что делать, когда человеку погулять хочется?

В сельской местности я раньше никогда не был, если, конечно, не считать сельской местностью Ван-Кортлэнд-парк, но мне очень понравились и запах, и свет, и покой того неба. Меня, конечно, учили, что в человеческих поселениях все практично. Там, вдалеке, люди растят все необходимое, держат молочный скот, а город этот, Онондага, центр графства, — их рынок. Он построен на склонах холмов над фермерскими угодьями, прямо через него с гор протекает ручей. Поскольку никто мне этого не запрещал, я пошел на экскурсию к старому скрипучему деревянному мосту и полюбовался неглубоким потоком, мчащимся по скалам. Когда стоишь прямо над ним, он кажется шире и скорее похож на реку, чем на ручей. За домами, выстроившимися вверх по реке, стояла покинутая лесопилка, сараи накренились, будто их побило бурей, место давно было заброшено, давно превратилось в кладбище чьих-то прежних попыток освоить сырьевые ресурсы, о которых я читал в школьных учебниках географии, но значение которых до меня никогда по-настоящему не доходило. Я хочу сказать, что фразу «сырьевые ресурсы» не поймешь до тех пор, пока не увидишь деревьев на холмах и лесопилку у ручья, и только тогда до тебя начнет доходить смысл вещей. Сам я, впрочем, такой жизни для себя не хотел.

Много людей жило и умерло в Онондаге, после себя они оставляли дома, я сразу понял, что деревянные дома построили давно; люди в сельской местности живут в деревянных домах, стоящих впритык, в больших коробках, окрашенных в темно-коричневый или облупившийся серый цвет, — высокая крыша, конек, крыльцо, заваленное дровами; встречались и необычные дома с боковыми башенками на крышах, напоминающими дурацкий колпак, с резными наличниками, с дранкой, прибитой то так, то эдак, с резными литыми решетками под крышей, словно хозяева защищались от голубей. И как бы там ни было, это тоже Америка, сказал я Лулу Розенкранцу, но, похоже, не убедил. Общественные здания были, впрочем, каменные, здание суда, к примеру, — из красного камня, обрамленного серым гранитом, что напомнило мне приют Макса и Доры Даймонд, только суд был побольше, со сводчатыми окнами и дверями, с закруглениями на углах, что типично для правосудия; четырехэтажное здание школы «Онондага» было из того же уродливого красного камня, что здание суда и публичной библиотеки «Онондага», небольшого зданьица, выглядевшего гораздо серьезнее, чем само отношение людей к чтению. Была там и готическая церковь из серого камня, скромно названная церковью Святого Духа, — единственное, что не носило имени индейца Онондаги, который, похоже, произвел на местных жителей неизгладимое впечатление. На лужайке перед судом стояла его статуя — прикрывая глаза от солнца, индеец смотрел на запад. Когда мисс Лола, мисс Дрю, вышла из машины и впервые увидела эту статую, она так ею залюбовалась, что мистер Шульц разозлился и силком утащил ее оттуда.

Самым большим сооружением в городишке оказался шестиэтажный отель, он, понятно, назывался «Онондага» и находился в самом центре коммерческой части города, если ее можно было так назвать, поскольку в витринах многих магазинов висели таблички ПРОДАЕТСЯ; легковые машины, стоящие передними колесами на тротуаре, напоминали старые черные консервные банки; а фермерские грузовики поражали цепями на колесах и отсутствием дверей; мало чего происходило в Онондаге, пожалуй, наш приезд и был единственным происшествием; я сразу это понял, когда пожилой мулат-портье в отеле с видимым удовольствием схватил мой чемодан, отнес его в комнату на верхнем этаже и даже не стал ждать чаевых, которые я собирался ему дать. Там, на шестом этаже, мы все и жили, мистер Шульц снял этаж целиком. У каждого была минимум одна комната, иначе нас неправильно поймут, сказал мистер Шульц, глядя на мисс Лолу, мисс Дрю, так что у нее был свой номер, а у него — свой, и у остальных по одной комнате, за исключением мистера Бермана, имевшего и вторую комнату, в которую он заказал отдельный прямой телефон, не связанный с гостиничным коммутатором.