Кожа для барабана, или Севильское причастие - Перес-Реверте Артуро

– А чем занимаетесь лично вы?.. Охотой за скальпами, как говорит архиепископ?

Протянув руку, она отодвинула в сторону подсвечник, стоявший в самом центре стола. Теперь Куарт мог видеть ее рот – крупный, изящного рисунка: верхняя губа сердечком, белые зубы поблескивают так же, как бусы из слоновой кости на смуглой шее. На Макарене был черный жакет, под ним – легкая шелковая блузка с большим вырезом. Юбка очень короткая, отделанная по низу кружевом, черные чулки, черные же туфли на низком каблуке. Точеные ноги, слишком длинные и слишком красивые, чтобы не поколебать душевный покой любого священника – даже Куарта, хотя он в этом плане обладал лучшей закалкой, чем большинство его коллег, которых он знал лично. Впрочем, это обстоятельство тоже ничего не гарантировало.

– Мы говорили о вас, – напомнил он, мысленно не без улыбки отмечая, что некий любопытный инстинкт заставляет его уходить от этой темы; так прежде, стреляясь, дуэлянты становились боком к противнику, чтобы уклониться от пули.

Теперь глаза Макарены Брунер блеснули иронической усмешкой.

– Обо мне? А что еще может показаться вам интересным?.. Мой рост – метр семьдесят четыре, возраст – тридцать пять лет, хотя я на них не выгляжу; окончила университет, принадлежу к общине Пресвятой Девы дель Росис, во время Севильской ярмарки не одеваюсь, как танцовщица фламенко, а предпочитаю костюм с короткой юбкой и кордовскую шляпу… – Она помолчала, словно припоминая, и взглянула на золотой браслет на левом запястье, на котором не было часов. – Когда я выходила замуж, моя мать уступила мне титул герцогини де Асаара, которым я не пользуюсь, а после ее смерти я унаследую еще три с лишним десятка титулов, двенадцать из которых являются титулами грандов Испании, дворец «Каса дель Постиго» с мебелью и картинами и некоторые средства – ровно столько, чтобы иметь возможность жить, соблюдая необходимый декор. Мне приходится заниматься сохранением того, что еще осталось, и приводить в порядок семейные архивы. Б настоящее время я работаю над книгой о герцогах дель Нуэво Экстреме в эпоху Австрийского дома[52]… Об остальном рассказывать, думаю, нет смысла. – Она взяла свой бокал и поднесла его к губам. – Вы можете сами полистать любой журнал.

– Похоже, для вас это не имеет особого значения. Она отпила маленький глоток и, не отнимая бокала от губ, долгим взглядом посмотрела на Куарта:

– Верно. Не имеет. Хотите, я пооткровенничаю с вами?

Куарт покачал седой головой.

– Не знаю, – искренне ответил он, ощущая какое-то выжидательное спокойствие и странную, даже забавную ясность мысли – возможно, от вина, к которому, впрочем, он едва прикоснулся, – На самом деле я не знаю, почему вы пригласили меня на этот ужин.

Макарена Брунер отпила еще глоток – медленно, в раздумье.

– Мне приходит в голову несколько причин, – заговорила она наконец, ставя бокал на стол. – Например, вы крайне учтивы – не то что некоторые священники с их сальными манерами… Ваша учтивость – это своеобразный способ держать людей на расстоянии. – Она быстрым оценивающим взглядом окинула нижнюю часть его лица – может быть, рот, подумал Куарт, – затем перевела глаза на его руки, лежавшие теперь на столе, по бокам тарелки, которую подошедший официант как раз собирался убрать. – Кроме того, вы немногословны: вы не ошарашиваете людей болтовней, как ярмарочный зазывала. В этом вы похожи на дона Приамо… – Официант с тарелками уже отошел, и она улыбнулась Куарту. – Потом, волосы у вас с ранней проседью и подстрижены коротко, как у солдата. Как у одного из моих любимых персонажей – сэра Мархолта, отважного и невозмутимого рыцаря из «Деяний короля Артура и его благородных рыцарей» Джона Стейнбека. Я еще девчонкой прочла эту книгу и просто влюбилась в Мархолта… Хватит или вам нужны еще другие причины?.. Ну, еще вот что: как говорит Грис, вы священник, который умеет со вкусом носить одежду. Самый интересный из всех священников, которых мне доводилось видеть, если хотите знать… – Еще один долгий взгляд – на пять секунд дольше, чем ему следовало быть, чтобы не вызвать ощущения неловкости. – Вы хотите это знать?

– Учитывая, кто я такой, – вряд ли. Макарена Брунер медленно кивнула, по достоинству оценив этот спокойный ответ.

– А еще, – продолжала она, – вы напоминаете мне капеллана, который был у нас в монастырской школе. Всякий раз, как он должен был служить мессу, это ощущалось уже за несколько дней, потому что все матушки и сестры теряли покой и сон. В конце концов он сбежал с одной из них – толстушкой, которая преподавала нам химию. Разве вы не знаете, что монашки иногда влюбляются в священников?.. Так случилось и с Грис. Она была директрисой университетского колледжа в Санта-Барбаре – это в Калифорнии. И в один прекрасный день с ужасом обнаружила, что влюблена в епископа своей епархии. Он должен был посетить ее колледж, и она бросилась к зеркалу, чтобы выщипать себе брови, и чуть было не начала подкрашивать глаза… Как вам эта история? Она в упор смотрела на Куарта, ожидая его реакции, однако тот оставался невозмутимым. Макарена Брунер удивилась бы, узнав, сколько историй о любви и ненависти священников и монахинь на карандаше у Института внешних дел. Он ограничился тем, что слегка пожал плечами, словно ожидая продолжения. Если она собиралась своим рассказом шокировать его, то ее удар не попал в цель. Прицел был слишком неточен.

– И как же она решила проблему?

Макарена сделала жест сжатой кистью руки, отчего золотой браслет, соскальзывая ближе к локтю, ярко сверкнул в пламени свечей. Из-за соседних столиков добрая дюжина глаз не отрывала от нее взгляда.

– Она разбила зеркало – вот так, кулаком, и при этом порезала себе вену. Потом пошла к своей настоятельнице и попросила на некоторое время освободить ее от обета, чтобы иметь возможность поразмышлять. Это было несколько лет назад.

К ней приблизился метрдотель, невозмутимый, как будто не слышал ни единого слова. Он выразил надежду, что у уважаемых гостей все в порядке, и поинтересовался, не желает ли сеньора чего-нибудь еще. Она заказывала только салат; Куарт также не захотел ни других блюд, ни десерта, которым фирма, повергнутая в отчаяние отсутствием аппетита у сеньоры герцогини и преподобного отца, вознамерилась бесплатно угостить их. В ожидании кофе они решили допить свое вино.

– Вы давно знакомы с сестрой Марсала?

– Как забавно вы ее назвали… Сестра Марсала. Я никогда не воспринимала ее в таком ключе.

Ее бокал был почти пуст. Куарт, взяв бутылку со стоявшего рядом маленького столика, наполнил его. Свой бокал он едва пригубил.

– Грис старше меня, – продолжала она, – но мы подружились уже давно – здесь, в Севилье. Она часто приезжала со своими учениками-американцами: летние курсы для иностранцев, изобразительное искусство… Мы познакомились, когда они проходили практику – реставрировали летнюю столовую в моем доме. Это я свела ее с отцом Ферро и добилась, чтобы ее включили в проект, когда отношения с архиепископом были еще вполне теплыми.

– Почему вас так интересует эта церковь?

Она взглянула на него так, словно ей в жизни не приходилось слышать более идиотского вопроса. Эту церковь построила ее семья. В ней покоились ее предки.

– А вот для вашего мужа, похоже, это не имеет особого значения.

– Конечно, не имеет. У Пенчо голова занята совсем другими вещами.

В свете свечи вино с берегов Дуэро блеснуло алыми переливами, когда она поднесла бокал к губам. На этот раз глоток был долгим, и Куарт счел необходимым тоже отпить из своего бокала.

– А это правда, – спросил он, промакивая губы уголком салфетки, – что вы больше не живете вместе, хотя брак формально не расторгнут?

Судя по ее взгляду, в этот вечер она никак не ожидала вопросов, карающихся ее семейной жизни, да еще двух подряд. Медовые глаза заискрились усмешкой.

– Да, правда, – помолчав, ответила она. – Мы не живем вместе. Однако никто из нас не потребовал развода – вообще ничего. Возможно, он надеется вернуть меня; ради этого он и женился на мне под всеобщие аплодисменты. Наш брак был его светским посвящением.

Обведя глазами людей за соседними столиками, Куарт немного наклонился к ней:

– Простите, я не совсем понял. Под чьи аплодисменты?

– Вы не знакомы с моим крестным? Дон Октавио Мачука был другом моего отца и очень привязан к нам с герцогиней. Он говорит, что я ему как дочь, которой у него никогда не было. Поэтому, чтобы обеспечить мое будущее, он устроил мой брак с самым блестящим молодым талантом банка «Картухано». Который вскоре, когда дон Октавио отойдет от дел, заменит его в президентском кресле.

– Так вы вышли замуж ради этого? Чтобы обеспечить свое будущее?

Вопрос был задан, что называется, в лоб. Волна волос соскользнула с плеч Макарены Брунер, закрыв пол-лица, и она отвела их рукой, пристально всматриваясь в Куарта, словно пытаясь определить, чем вызван его интерес к этой теме.