Любовь и сон - Краули Джон

Когда он вернулся к окну своей хибары, солнце добралось до верхушек гор. Поставив ногу на подоконник, чтобы забраться внутрь, он увидел в окружении братьев собственное спящее тело, не переменившее позы, с тех пор как он заслышал зов.

Звала ли она его за собой? Что бы случилось, если б он за нею последовал? А может, она просто удивилась, узрев его среди мертвых и не зная, присоединился он к ним или все еще жив?

Он слышал, что по смерти человек возносится на небеса или спускается под землю, в преисподнюю. Так говорится, объясняла его мама, в большой Библии, что на комоде, но он знал, что мать ее не читала, так же как и его старик. Оба они были неграмотные.

Почему мертвые спускались по горному проходу, а не сидели на месте — на земле, в небесах или под землей? Он положил ладонь на коричневую книгу, шершавую и тяжелую, как бревно, — ответ должен быть где-то внутри.

В тот год «Удача» открыла Второй Номер и привезла вагоны кирпичей для постройки склада, школы и больницы; по холмам вылезли, как грибы, новенькие желтые домики, пахнувшие креозотом и толем. Старшим братьям Флойда тоже досталось по одному, и они спустились с горы, а вместе с ними и Флойд — он жил то с одним братом, то с другим в их неотличимых обиталищах. Там он пошел в школу, где учительница, нанятая компанией, научила его читать, петь песни об Америке и писать ручкой со стальным пером. Флойд очень старался, вслушиваясь в ее малопонятный птичий щебет (взгляд его частенько бывал обескураживающе настойчив, большие уши казались настороженными, как у лисицы), овладел грамотой и взялся за Библию в надежде что-нибудь оттуда извлечь. Он открывал ее на случайной странице и пробегал взглядом по тесно заполненным строчкам, пока не бросится в глаза какое-нибудь слово, с него он начинал читать, прозревая иногда истину за словами или в них — истину, которую еще не умел высказать, ту не понятую им истину, которая мелькала на лице матери, на лицах других людей, что шагали по горному проходу.

За двадцать лет до того, как был открыт Второй Номер, Удачинская угольно-коксовая купила гору Кабаний Хребет — не видимую всем поверхность, а только права на минералы в недрах. Права на участок, лежавший под его пятьюдесятью акрами крутого склона, дед Флойда Шафто запродал по пятидесяти центов за акр и считал, что не остался внакладе; он был неграмотен (длиннющий документ подписал загогулиной, удостоверенной свидетелями и нотариусом) и не имел понятия о том, что отдал «Удаче» не только уголь под почвой, но и право добывать его тем способом, какой компания сочтет подходящим. Тогда об этом никто не задумывался, поскольку способа извлечь уголь из Камберлендских гор никакого не существовало; иное дело потом, когда появились поезда.

Черные слои залегали на глубине в какую-нибудь сотню футов, а то и ближе, а то и так близко, что, когда при прокладке железной дороги землю взрывали динамитом, они оказывались на поверхности: тонны осколков полуночи, вскрытая сокровищница. Еще до того, как пути достигли Бондье, служащие «Удачи» взялись за сооружение надшахтных построек, отверстий штолен и строительных лагерей. К тому времени как братья Флойда спустились с горы, у приемной площадки уже выросла большая груда сланца, по двору весь день ползали змейкой сотни вагонов с углем — дробленым и кусками, — каждый пятидесяти центовый акр Кабаньего Хребта давал тысячи тонн.

Копая уголь, братья Шафто заколачивали столько денег, сколько прежде им и не снилось, и тут же тратили их на покупки, о каких прежде не думали: набивные занавески и линолеум, ковбойские шляпы, вставные зубы, золотые часы, душистые фланелевые рубашки и шелковые чулки. Компания платила горнодобытчикам за рабочие часы сколько спросят — блестящей монетой, помеченной как настоящая: десять центов, четвертак, доллар, пять долларов; в магазине компании, а вскоре и в обычной лавке ее можно было потратить на пшеничный хлеб, печенье в коробках, бледный кукурузный сироп, аспирин, кока-колу; по пухлым каталогам в магазине компании можно было заказать наборы посуды, электроутюги, карабины с воронеными стволами, громадные радиоприемники с небольшой целлулоидной шкалой. От проповедников, что выступали по радио в воскресенье, Флойд узнал, как зовется тот, чей зов он услышал летней ночью, — Свитой Дух.

Он пошел работать породоотборщиком, вместе с толпой чумазых мальчишек выходил еще впотьмах на приемную площадку и выбирал кости из тряской угольной реки, которую гнал вверх, к погрузочному крану, конвейер. Даже в холода им не разрешалось надевать перчатки, чтобы пальцы не потеряли ловкости; ногти быстро снашивались, кожа под ними кровоточила, и Флойд научился у остальных пользоваться всякий раз, когда босс отвернется, щитками для указательных пальцев, вырезанными из кофейной жестянки и прикрепленными резиной.