Честный проигрыш - Мердок Айрис

— Во времена нашей юности ощущение Бога так или иначе витало вокруг. Сейчас этого нет.

— Тогда пусть делается коммунистом. Отвергать все, по-моему, цинично.

— Нет-нет. Цинизм — страшный порок. Порок нашего времени, способный зачеркнуть все. А эти юнцы, напротив, пропитаны некой странной любовью…

— Иногда ты несешь ахинею, дорогой Руперт. Но мне все равно очень нравится тебя слушать. Теперь я жалею, что мы разрешили ему жить у Таллиса. Таллис ведь тоже, так сказать, из отвергающих.

— Ну, не преувеличивай, Хильда! Впрочем, согласен, что отпустить Питера в Ноттинг-хилл было скорее всего ошибкой. Казалось, там он начнет реальнее смотреть на вещи.

Ведь после того, как наши с ним отношения… во всяком случае, мои с ним отношения стали…

— Питер явно надумал уйти от нас.

— А уж лучше жить с Таллисом, чем болтаться черт знает где в одиночестве.

— Именно. Как я боюсь, что он пристрастится к наркотикам! И потом, ему захотелось поселиться с Таллисом. А то, что ему захотелось хоть чего-то, уже было манной небесной.

— К тому же Таллис уверял, что сумеет ему помочь.

— Бедняге Таллису нередко кажется, что он способен помогать ближним, а на деле он абсолютно беспомощен. А его дом, Руперт! Там ведь никогда не убирают. И все завалено сверху донизу жутким хламом. Запах, как в зоопарке. И этот старик отец, который все время что-то жует. Не удивлюсь, если у них там вши, но Таллис этого, само собой, не замечает. А Питер нуждается в строгости и порядке. Жизнь на вонючей помойке едва ли прибавит ему благоразумия.

— Ты все излишне драматизируешь, Хильда. И, насколько я помню, в Патни, где Таллис жил с Морган, тоже все было вверх дном.

— И я всегда считала это дурным знаком. Если люди живут в любви, вокруг них всегда порядок.

— Абсурд. И не станешь же ты отрицать, что эти двое любили друг друга?

— Возможно. Но полной уверенности я не испытывала. И еще: они оба были какие-то не от мира сего.

— Жалко, что у них не было детей.

— Не знаю, хотела ли Морган ребенка. Ей хотелось свободы, чтобы всегда быть готовой к новому. А Таллис, конечно же, не без странностей. В четырнадцать лет потеряв сестру-близнеца, он свихнулся, да так и остался свихнутым.

— Никогда в жизни не встречал человека более уравновешенного, чем Таллис.

— Так и ждала, что ты это скажешь, милый. Однако я всегда была уверена, что из их брака ничего хорошего не выйдет.

— Правильней было бы не повторять это так часто. Бывает, что прорицателям не прощают.

— Морган простит мне что угодно. И я ей — тоже.

— Знаю. Вы с ней очень близки.

— И тебе даже не представить, как близки.

— Ты даешь мне повод для ревности!

— Не глупи, милый.

— А ты ведь немножко собственница в том, что касается младшей сестры..

— Конечно. И всегда считала всех ниже ее.

— То, что ты очень хорошенькая, а она — нет…

— Не играет здесь никакой роли. У Морган интеллектуальное лицо. И какой ум! Она могла бы выйти замуж за кого угодно. Таллис совсем не тот, кого ей следовало выбрать. Ей нужен человек с большим чувством собственного достоинства.

— Или тот, кто стал бы ею командовать.

— Нет, Руперт. Морган тоже за демократию. Если бы Таллису удалось найти приличную работу, в университете… А это возможно, если только он постарается…

— Но он всегда был «вторым»…

— Ой, только не заводи речь об этих лидерах с врожденным чувством первенства и превосходства. Таллис бесспорный интеллектуал или, во всяком случае, стал бы таким, если б хоть чуточку подтянулся. Что у него с этой книгой о Марксе и де Токвиле, за которую он принимался?

— По-моему, заброшена.

— То-то и есть. Всегда у него несуразица, дилетантство, неспособность довести дело до конца. Это дурацкое преподавание в вечерних школах, попытки стать социальным работником. И все без результата, все брошено где-то на середине. В этом есть что-то жалкое. И потом: лучше бы он нормальнее реагировал на Морган.

— Ты хочешь сказать — ревнивее?

— Да. И, пожалуйста, не говори, что быть выше ревности — благородно.

— Я как раз собирался.

— Природу не обманешь, физиологию — тоже.

— Лично мне широта души импонирует. Но вообще-то, моя дорогая Хильда, откуда мы знаем, ревнует он или нет. Таллис ведь не обязан рассказывать нам об этом.

— Конечно. Но ему не хватает полета. И он такой недотепа.