КОГДА МЫ БЫЛИ СИРОТАМИ - Исигуро Кадзуо

Дети снова сомкнули круг, и один мальчишка ткнул Акиру палкой. Я велел им отойти назад, махнув револьвером, и они немного отступили, однако продолжали внимательно наблюдать.

Пока я осматривал Акиру, глаза его оставались закрытыми. Китель на спине был изодран в клочья, из чего можно было заключить, что его волокли по земле. Рана под мышкой скорее всего была от шрапнели. На затылке виднелись шишка и рассеченная кожа. Но Акира был так измазан сажей, а свет был таким слабым, что я затруднялся определить, насколько серьезны его раны. Я направил на моего друга луч фонарика, и при этом тень вокруг так сгустилась, что мне стало еще труднее что-либо рассмотреть.

В течение нескольких минут я все же обследовал раны. Наконец он открыл глаза.

– Акира! – сказал я, приблизив к нему лицо. – Это я, Кристофер!

Тут мне пришло в голову, что, освещенный сзади, я представляюсь ему лишь неким устрашающим силуэтом, поэтому снова позвал его по имени и посветил фонариком себе в лицо. Вероятно, я показался Акиру чудовищным призраком, ибо на его лице появилась гримаса отвращения и он с презрением плюнул в меня. Но сил у него почти не осталось, и слюна повисла на его же шоке.

– Акира! Это я! Как хорошо, что я нашел тебя именно сейчас! Я смогу тебе помочь.

Взглянув на меня, он прошептал:

– Дай мне умереть.

– Ты не умрешь, старик. Ты потерял немного крови, и тебе пришлось нелегко, но мы доставим тебя туда, где тебе окажут помощь, и ты поправишься, вот увидишь.

– Свинья. Свинья.

– Свинья?

– Ты. Свинья. – Он снова плюнул в меня, и снова слюна бессильно повисла у него на подбородке.

– Акира, ты просто все еще не понял, кто я.

– Дай мне умереть. Умереть как солдат.

– Акира, это я, Кристофер.

– Не знать. Ты свинья.

– Слушай, дай я сниму с тебя веревки. Тебе сразу станет легче, и ты придешь в себя.

Я оглянулся, собираясь попросить что-нибудь, чтобы разрезать веревки, но увидел, что теперь все – многие с острыми предметами в руках – сгрудились у меня за спиной, словно на какой-то зловещей групповой фотографии. Я отпрянул – ведь на какое-то время я почти забыл об их присутствии – и нащупал пистолет. Именно в этот момент Акира с неожиданной четкостью произнес:

– Если ты разрезать шпагат, я убить тебя. Я предупредил. Понял, англичанин?

– Что ты несешь? Слушай, ты просто не в себе, это же я, твой друг. Я хочу тебе помочь.

– . Ты свинья. Разрезать шпагат – я убить тебя.

– Слушай, прежде эти люди убьют тебя. Во всяком случае, твои раны скоро загноятся. У тебя нет выхода – придется принять мою помощь.

Две китаянки вдруг начали кричать. Одна, как можно было понять, обращалась ко мне, другая – к толпе. Несколько секунд царила полная неразбериха, затем вперед выдвинулся мальчик лет десяти с серпом в руке. Когда он оказался в полосе света, я заметил нечто мохнатое – возможно, трупик грызуна, – свисавшее с лезвия. Я подумал, мальчик так осторожно держит серп, чтобы не дать упасть тому, что на нем висело, но женщина, кричавшая на меня, выхватила у него серп, и это что-то шмякнулось на землю.

– А теперь слушайте меня! – крикнул я, вставая. – Вы совершаете ошибку. Это хороший человек. Мой друг. Друг.

Женщина закричала снова, судя по всему, требуя, чтобы я отошел в сторону.

– Но он вам не враг, – продолжал увещевать я. – Он друг. Он собирается мне помочь. Помочь закончить расследование.

Я вскинул пистолет – женщина попятилась. Между тем все остальные говорили одновременно, заплакал ребенок.

Потом вперед вытолкнули старика, его поддерживала под руку девочка.

– Я говорить по-английски, – заявил старик.

– Слава Богу! – воскликнул я. – Прошу вас, скажите им, что этот человек – мой друг. Он будет мне помогать.

– Она. Японская солдат. Она убить тетя Юнь.

– Уверен, что он ее не убивал. Не он лично.

– Она убивать и красть.

– Только не он. Это же Акира! Кто-нибудь видел, как именно этот человек убивал или грабил? Ну давайте же, спросите их.

Весьма неохотно старик повернулся и что-то пробормотал. Снова завязался спор, из рук в руки стали передавать заостренную лопату, пока она не оказалась в руках у женщины, стоявшей в первом ряду.

– Ну? – спросил я у старика. – Разве я не прав? Никто ведь не видел, чтобы Акира сам сделал что-то плохое.

Старик покачал головой, вероятно, не соглашаясь со мной, а может, он просто не понял вопроса. Услышан, что Акира зашевелился у меня за спиной, я оглянулся.

– Видишь, что происходит? Хорошо, что я оказался рядом. Они перепутали тебя с кем-то другим и хотят убить. Ради Бога, ты все еще не понял, кто я? Акира! Это я, Кристофер!

Повернувшись спиной к толпе, я снова посветил фонариком себе в лицо, а когда выключил его, впервые заметил проблеск узнавания в глазах Акиры.

– Кристофер, – повторил он, словно пробуя слово на вкус. – Кристофер.

– Да, это я. Без дураков. Долго же ты соображал. Но сообразил, похоже, как раз вовремя!

– Кристофер. Друг.

Поднявшись, я окинул взглядом толпу и сделал знак подойти мальчику с кухонным ножом. Когда я взял у него нож, женщина с серпом угрожающе двинулась на меня, но я вскинул револьвер и крикнул, чтобы она держалась подальше.

Потом опустился на колени рядом с Акирой и стал разрезать веревки. Когда Акира сказал «шпагат», я подумал, что он просто ошибся, поскольку плохо говорил по-английски, но теперь увидел, что он и впрямь был связан старым шпагатом, который мгновенно лопнул под ножом.

– Скажите им, – обратился я к старику, когда руки Акиры оказались развязаны, – скажите им, что это мой друг. И что мы вместе собираемся закончить одно дело. Скажите им, что они совершили большую ошибку. Ну же, давайте скажите им!

Принявшись разнизывать Акире ноги, я услышал, как старик что-то говорит своим соплеменникам. В толпе снова заспорили. Акира медленно сел и посмотрел на меня.

– Мой друг Кристофер, – сказал он. – Да, мы друзья. Спиной я ощутил, что толпа снова надвигается, вскочил и, вероятно, из страха за друга закричал излишне резко:

– Ни икну больше! Буду стрелять, я не шучу! – Потом, обратившись к старику, добавил: – Скажите, чтобы они отошли! Пусть отойдут, если им дорога жизнь!

Не знаю, что перевел им старик, но толпа, воинственность которой, как теперь понимаю, я явно переоценил, – пришла в замешательство. Половина людей решили, что я велел им отойти к левой стене, другая – что я приказал сесть на землю. Но вес они были чрезвычайно напуганы моим властным тоном и, спеша выполнить мои распоряжения, в панике натыкались друг на друга и громко кричали.

Акира, понимая, что нужно пользоваться моментом, попытался встать. Я поддержал его, и в течение нескольких секунд мы стояли, неуверенно раскачиваясь. Мне пришлось заткнуть пистолет за пояс, чтобы освободить руку, и мы попытались сделать несколько шагов вместе. Гнилостный запах шел из его раны, но, стараясь не думать об этом, я крикнул, обернувшись, не заботясь больше о том, сколько человек меня поймет:

– Скоро вы увидите! Вы скоро увидите, какую совершили ошибку!

– Кристофер, – бормотал мне в ухо Акира. – Мой друг. Кристофер.

– Слушай, – тихо сказал я ему, – нам нужно поскорее убраться отсюда. Видишь тот дверной проем в углу? Сможешь в него пройти?

Акира, тяжело налегая на мое плечо, посмотрел туда, куда я показывал.

– Хорошо. Мы пройти.

Ноги, судя но всему, у него не были ранены, он ступал довольно уверенно, насколько это было возможно в его состоянии, но шагов через шесть-семь они стали заплетаться. Мы изо всех сил старались не упасть, и, глядя на нас, видимо, можно было подумать, будто мы в шутку боремся. Однако мне удалось найти способ надежнее обхватить его, и мы снова двинулись к цели. Какой-то мальчишка выбежал вперед, чтобы швырнуть в нас ком грязи, но на него тут же зашикали. Мы с Акирой приблизились наконец к дверному проему – двери не было – и проковыляли через него в следующий дом.

Когда мы прошли через две следующие стены и поняли, что никто за нами не гонится, я впервые дал волю радостному возбуждению от воссоединения со старым другом. Несколько раз, пока мы ковыляли в обнимку, я даже засмеялся, потом засмеялся и Акира – казалось, разделявшие нас годы отступили.

– Сколько же мы не виделись, Акира? Как давно это было!

Он шел, морщась от боли, но нашел в себе силы ответить:

– Давно, да.

– Знаешь, а я ведь вернулся в старый дом. Полагаю, твой тоже вес еще находится рядом?

– Да. Рядом.

– Значит, и ты вернулся? Впрочем, что это я, ты же никуда не уезжал. Так что тебе это и необычным не кажется.

– Да, – с заметным трудом подтвердил он. – Давно. Рядом.

Я остановился и усадил Акиру на остов разрушенной стены. Потом осторожно стянул с него изодранный китель и снова осмотрел раны, включив фонарик. Мне по-прежнему не было ясно, насколько они серьезны. Я опасался, что рана под мышкой начала гноиться, но потом мне пришло в голову другое: гнилостный запах мог идти от чего-то, прилипшего к одежде Акиры, пока он лежал на земле. С другой стороны, я с тревогой отметил, что мой друг был очень горячим и насквозь пропотел.