Другие люди: Таинственная история - Эмис Мартин

— Алло? Добрый день, — прожурчал в трубке женский голос, едва не задыхаясь от нежности, — Я — личная секретарша мистера Шейна. Чем могу помочь?

— Здравствуйте, я бы хотела поговорить с Майклом Шейном.

— А-а, — с пониманием ответил голос, — Извините, кто говорит? — спросила она, очевидно рассчитывая сразу снять этот вопрос с повестки дня.

— Мэри Агнец, — представилась Мэри.

— Понятно. Минуточку, пожалуйста.

После демонстрации того эпизода Майкл поведал о своих подвигах людям на табуретках. Они тоже очень рассердились — друг на дружку, да и на Майкла тоже, а Майкл, в свою очередь, очень разозлился на них. Передача закончилась раньше, чем они закончили пререкаться. Они все еще продолжали жестикулировать, пытаясь в чем-то убедить друг друга, когда погас свет и зазвучали гитарные аккорды. Мэри показалось, что Майкл справляется со всем на редкость хорошо, особенно если принять во внимание тот бесхитростный факт, что на вид ему было всего-то лет двенадцать.

— Алло, — с новым приступом нежности и теплоты заговорил в трубке тот же голос. — К сожалению, мистер Шейн как раз сейчас собирается на конференцию. Не могли бы вы сообщить, о чем речь?

— Хорошо. Я хочу поговорить с ним об Эми Хайд.

— Секундочку, пожалуйста.

— Да?

— Здравствуйте. Майкл Шейн?

— У телефона, — ответил Майкл Шейн.

Ах, все-таки мир еще не развалился, поняла Мэри, во всяком случае, не весь. Не все, что показывал телевизор, было по ту сторону. Тоненькие ниточки соединяли два мира.

— Вы сказали — Эми Хайд?

— Да.

— А вы кто?

— Мэри Агнец. Я кузина Эми Хайд. Я хотела бы о ней поговорить.

— Эми… Я не думал о ней уже — ну, по крайней мере, минут десять. Что ж, вы обратились по адресу. Обожаю поговорить об Эми Хайд. Когда мы можем встретиться?

— В ближайшее воскресенье?

— Дайте-ка подумать. Сегодня днем я улетаю в Австралию, — спокойно размышлял он вслух.

— Что? То есть в самом деле? — Тогда не вышло, огорчилась она про себя.

— Мм. Такая досада. Если б я знал — полетел бы прямо из Лос-Анджелеса. Я ведь всего на день-другой, не больше. Сейчас решим. Я хочу сделать остановку в Мадрасе, чтобы успеть днем на испытания, а потом наверняка что-нибудь прорежется в Заливе. Извините, я просто размышляю вслух. Еще на следующей неделе мне нужно как-нибудь успеть в Токио. Вот скучища. Кэрол! Токио у нас после Боготы? Да - да, точно. Нет. Воскресенье в самый раз.

— Вы уверены?

— Да. Я буду здесь целый день, чтобы закончить все дела с Эритреей. Проблема в том, что мне будет сложно передвигаться куда-либо по городу. Почему бы вам не прийти к нам сюда?

Мэри выбежала из телефонной будки и вернулась в кафе. Алан мыл за нее посуду (она соврала, что ей нужно в аптеку), а Антонио не заметил ее отсутствия, так что все пока было в порядке. Воскресенье наступит только через шесть дней, а это означает, что еще целых шесть дней ей предстоит разрываться между Аланом и Рассом, еще шесть дней надо будет ходить на работу, когда небо похоже на рай, и с работы, когда оно превращается в преисподнюю.

Мэри отправилась на встречу с Майклом Шейном. Здание, в котором он продавал свое время, стояло сразу за рекой, недалеко от того места, где жила семья Ботэм — до того, как Мэри сломала мистеру Ботэму спину. Она в очередной раз задумалась о том, где сейчас Ботэмы и увидит ли она их когда-нибудь еще. Под порывами ветра водная поверхность рябила гусиной кожей. Река словно бы натянула кольчугу. Облака над головой тоже переживали тяжелые времена. Теперь она знала, что облака не живые — всего лишь воздух, газ, пар, — но сегодня они были очень похожи на призраки живых существ, поросят, например. Погода явно менялась, воздух был наполнен переменами. Майкл носился из огня в полымя, из пустыни перепрыгивал в кратер вулкана, но на той полоске земли, где пребывала Мэри, становилось все холоднее. Она еще раз взглянула на облака, опасливо пробирающиеся по небу, на их покрасневшие уши. Разлитый в атмосфере дух перемен вызвал воспоминание о чем - то по самой сути своей изменчивом и мимолетном: о мгновении, когда она остановилась как вкопанная в каком-то дворе, обращенная в статую странной игрой света. Времена года, должно быть, возвращают тебя назад, подумала она, если только есть то время, в которое ты можешь вернуться. Все с каждой секундой стареют; у каждого в голове есть большой дом, где он может передохнуть. Я устала от своей узкой тропинки, от этой сжатой колеи времени. Устала. От мелководья, заполненного грязной посудой, где сейчас плещется бледный Алан. Мне хочется плавать, где поглубже. Не могу больше высасывать, как младенец, до последней капли все, что предлагает каждое проходящее мгновение… Обезумевшая чайка с мерзкой крысиной мордой, искаженной злобой и страхом, пролетела с ней рядом и рухнула в воду в поисках отбросов. Что значит жизнь для этой крысы с клювом и крыльями? Мэри поспешила через мост. Метрах в десяти до его конца безумная чайка неожиданно вынырнула из пустоты и пронеслась прямо перед ее лицом. В глазах ее было ясное осознание того, что за ней наблюдали. Эта тварь все про меня знает, ужаснулась Мэри. Она спросила дорогу у высокого старика. Чтобы объяснить, он нагнулся к ней, опершись одной рукой о колено, а другой показывая дорогу. И долго еще стоял в той же позе после того, как Мэри продолжила свой путь.