Зато ты очень красивый (сборник) - Кетро Марта

На этом прощаюсь.

Ваша М.

Письмо 19

Здравствуй, рыцарь, являющий мне в снах!

В последнее время я так мало сплю, что ты не смог бы явиться, если даже хотел. Чем я занимаюсь ночью, в точности не могу сказать, но обычно одно из двух – или делаю что-то бесполезное, или пытаюсь уснуть и злобствую на себя. Это два основных моих занятия.

Рыцарь, совершал ли ты ошибки? Такие, чтобы всю жизнь потом мучиться? Думать потом – ну зачем я это сделал, лучше бы вот так или эдак, ах, если б я знал!

И ведь если тебе приходилось совершать фатальные ошибки, то в самый момент совершения их ты не мог не догадываться, к чему это приведет. Хотя бы какая-то часть тебя кричала, ну пусть шептала: нет! не делай этого! Мгновение, одно слово, движение – и все разбито и не подлежит восстановлению. Теперь можно все что угодно, и ты тупо, например, сидишь, уткнувшись в монитор, и не спешишь с работы домой, потому что все разбито, не склеишь и какая теперь разница, дома ты или на работе. Или ты дома и тупо смотришь опять же в монитор, и смысла выходить на улицу нет и не может быть, даже за пивом. Потому что какая теперь разница.

Если ты совершал ошибки, рыцарь, ты поймешь меня. Потому что вчера я совершила роковую, непоправимую ошибку. Я купила паспортистке коробку конфет «Монте-Кристо» за 28 гривен. Мне нужна была ее помощь, и я хотела заручиться ее благорасположением. И в тот момент, когда я отдавала ей конфеты, что-то внутри меня этому противилось. Но я все равно отдала их. А вечером встретила в магазине Фауну, которая между прочим поинтересовалась, решила ли я свою проблему с паспортисткой. Услышав про конфеты «Монте-Кристо», Фауна присвистнула: «Ни фига себе! А меня бы жаба задавила отдавать, они такие вкусные, эти конфеты, у них внутри ликёр». Теперь я не могу перестать думать о конфетах. Когда у меня снова заведутся 28 гривен, я могу купить себе точно такие же конфеты, но это будет уже не то. Уже ничего не исправить, и нет толку думать – ах, отчего я не купила ей конфеты «Люкс» за 7.50, что она в этом понимает, или «Пушкинский платан», сколько бы он ни стоил, меня все равно от одного названия передергивает. И теперь душа моя будет вечно тосковать по коробке конфет «Монте-Кристо» с ликёром внутри. Сколько бы я их ни съела, мне всегда будет казаться, что в той коробке конфеты были вкуснее.

И когда я не сплю и ворочаюсь с боку на бок, призрак конфетной коробки тревожит меня.

На этом прощай, о рыцарь.

Жду вестей от тебя.

Твоя М.

Письмо 20

Дорогая Флора!

О том, о чем ты спрашивала, сказать практически нечего. Рыцарь, носящий мои цвета, по вульгарному выражению Фауны, не мычит и не телится. Между тем мне столько же лет, сколько тебе. Я знаю, что это совершенно не важно. Но меня выводит из себя тот факт, что и он тоже думает, что это не важно.

В остальном все неплохо. Разве что сегодня в парикмахерской мне сказали, что я похожа на Одри Тоту. Во-первых, она гораздо красивее, а во-вторых, она мне не нравится. Да и не хочется мне быть похожей на кого-либо. Интереснее было бы походить на запах, например. Вот я хотела бы быть похожей на запах канифоли. Или на запах виски. Или жареных семечек. Или на запах, черт ее возьми, Одри Тоту – если она, конечно, не пахнет, как кентавр. Рыцарь, носящий мои цвета, однажды сказал, что любит запахи. Так и сказал: «Я вообще люблю запахи. Хорошие. Хотя некоторые плохие тоже».

Сегодня холодно, и я все утро беспокоилась об Олене – как он там, в лесу, не простудился ли. Номера его мобильного я не знаю, пришлось зайти – так и есть, он чихает, и чихание его слышно издалека. Он протоптал в снегу тропинки, бродит себе и кашляет. И ничего ведь не сделаешь – ну, чем лечат оленей? Антибиотики ему, наверное, нельзя. Надеюсь, что он сам поправится. Да и должен же у него быть кто-нибудь, ну, там, жена, дети, кто о нем позаботится. Кто я ему такая? Но все равно жалко его.

Во сне сегодня явился рыцарь – тот, что обычно является мне в снах. Образ его смутен, черт лица не различить. На этот раз мы ходили по большому городу, не по Одессе, и район был похож не то на окрестности Киевского вокзала в Москве, не то на железнодорожный вокзал в Киеве. Было темно, я собиралась уезжать, а рыцарь провожал меня, и непонятно было, на время я еду или насовсем. Разговор был не об отъезде моем, а о чем-то отвлеченном.

В реальности беседовать с рыцарем на открытом воздухе я могу разве что в темноте. При температуре ниже плюс четырнадцати у меня краснеет нос. Даже не так – он краснеет еще до того, как температура понизится. А хотелось бы выглядеть если не безупречно, так хотя бы романтично. Поэтому Валентинов день мне лучше провести в теплом помещении, пусть даже в одиночестве.