Умм, или Исида среди Неспасенных - Бэнкс Иэн

Магазин, который привлек мое внимание, назывался «Деликатессен».

– Боз, жизнерадостным тоном начала я, заставив обоих остановиться, – сегодня я собираюсь кое-что приготовить к общему ужину. К сожалению, мне не положено заходить в магазины розничной торговли. Можно тебя попросить кое-что купить?

– Без проблем, Айсида. Что скажешь, то и куплю.

– Деньги у меня есть. – Я вытащила из кармана пару фунтов.

При виде этой суммы Боз рассмеялся.

– Пусть это будет с меня, Айсида. Говори, что покупать.

– Немного свежего кориандра, будь добр, – попросила я.

– Момент.

Боз исчез в магазине. Я протянула Зебу те же две бумажки по одному фунту:

– Вернись немного назад, увидишь магазин игрушек. Сделай одолжение, купи пару водяных пистолетов.

Зеб непонимающе вылупил глаза – признаюсь, такое выражение лица было для него совершенно органичным.

– Ну, пожалуйста, – настаивала я. – Это для подарка. Так ничего и не поняв, он отправился в магазин игрушек. Из «Деликатессена» появился Боз.

– Ой, – я постучала полбу, – совсем памяти нет. Очень прошу, возьми еще пару бутылочек такого соуса из жгучего перца – не помню название.

– «Табаско», что ли? – спросил Боз, вручая мне пакетик с кориандром.

Засунув покупку в карман, я кивнула:

– Точно!

– Соус – вырви глаз, Айсида, – усмехнулся Боз. – Ты уверена, что тебе понадобятся две бутылочки?

Я кое-что прикинула в уме:

– Далеко не уверена. Возьми, пожалуй, четыре.

***

Я приблизилась к знакомой компании блестящих зеленых курток. Молодчики шеренгой преградили мне путь. Повесив голову и умоляюще сложив руки на груди, я двигалась на них.

Фашисты возвышались надо мной – бритые головы, черные джинсы, зеленые куртки, массивные кожаные ботинки. Еще сильнее понурившись, я опустила руки по швам. Оставалось надеяться, что у меня не текло из карманов.

– Господа, – улыбнулась я, – прочла ваш боевой листок. Теперь мне понятна вся мера вашей ненависти и презрения к тем, кто не похож на вас…

– Неужели?

– Не врешь?

– И какая же у нас мера?

– Что ты лепишь?

– Хочу, чтобы вы знали: я и сама испытываю похожие чувства.

– Чего?!

– Иди ты!

– Да-да: испытываю похожие чувства – к таким, как вы.

– Какого?..

– А ну…

– Прости меня, Господи, – пробормотала я, выхватила из карманов водяные пистолеты и дала залпы по перекошенным физиономиям, целясь в глаза.

***

– Сомерсет, – вспомнил Боз на подъезде к вокзалу Ливерпуль-стрит.

– Видимо, да, – кивнула я, тщательно стирая с пальцев огненно-красную жидкость смоченной под краном туалетной бумагой.

Меня преследовала двусмысленная фраза Мораг о том, что я ее беспокою. Ясности до сих пор не было. Это внушало тревогу.

– С утра поеду, – сообщила я Зебу и Бозу. Сверля меня взглядом, Зеб сложил руки на груди:

– Ну. Вообще.

***

Когда мы вернулись в наш ничейный дом, Боз крепко поцеловал меня в губы.

– Не пойми превратно, Айсида, – сказал он, все еще держа меня за плечи; я поймала его взгляд. – Просто… – Он помолчал. – Ладно… – Похлопав меня по плечу, он тут Же ушел.

– Ну. Вообще. – Зеб, молчаливый свидетель этой сцены, только покачал головой.

Потом он усмехнулся:

– Крутая.

– Как яйцо, – подхватила я и похлопала Зеба по плечу, словно в игре «передай дальше».

Глава 12

Кажется, не кто иной, как мой добрый друг мистер Уорристон из Данблейна заметил, что по насмешкам глупцов можно распознать гения, а нападки со стороны политиканов и церковных иерархов обычно доказывают, что объект их ненависти высказывает опасно правдивые мысли.

От себя скажу: поскольку большинство из нас склонно считать глупцами всех тех, кто не разделяет наших взглядов, такая сентенция весьма уязвима, хотя не лишена внешней эффектности и повышает нашу самооценку.

Так или иначе, мне всегда казалось, что обычный человек с легкостью подводит под свои желания, предрассудки и заскорузлые убеждения самую серьезную философскую и нравственную базу, чтобы только оправдать собственные эгоистические мотивы.

Будучи ласкентарианкой, я не принадлежу к разряду обычных людей, а как високосница в третьем поколении (других таких просто нет) обладаю не только исключительностью, но и некоторыми привилегиями, которые, разумеется, не снимают с меня определенных обязательств и груза ответственности. Поэтому мне, вероятно, не следует чересчур строго судить своих собратьев, даже в тех случаях, если нас с ними мало что объединяет, но многое разделяет и сталкивает лбами. Иначе я поставлю себя на одну доску с теми четырьмя молодчиками, которые, задыхаясь и осыпая меня бранью, остались тогда корчиться на коленях у железнодорожной станции. Уж не знаю, насколько это полезно для моей души, но я смаковала в памяти подробности вчерашнего происшествия, пока топталась в Ганнерсбери у въезда на магистраль; водители большегрузных и легковых автомобилей то и дело отпускали в мой адрес язвительные замечания (одни – из-за того, что я девушка, другие – из-за того, что я в шляпе), да еще норовили оскорбить, когда я отклоняла очередное предложение меня подвезти, считая эти автомобили недопустимо комфортабельными.