Умм, или Исида среди Неспасенных - Бэнкс Иэн

Из всех его даров реальную пользу приносили («Теофон», думаю, не считается) две коротковолновые радиостанции, смонтированные на прочных – даром что утративших колеса – армейских платформах. Одну нехотя взял к себе мистер Мак-Илоун, и со временем обе радиостанции нехотя заработали от ветряков. Радио сделалось связующим звеном между двумя оплотами нашей веры, причем звеном достаточно надежным и относительно защищенным (Сальвадора беспокоило излишнее внимание со стороны властей: он даже утверждал, что при правительстве есть особое Управление религиозных общин и движений, сокращенно УРОД, созданное для слежки и подрывной деятельности, хотя сейчас дед со смехом признает, что у страха глаза велики, – вот такая буквальная аллегория).

Конечно, от радиостанций веяло суетной новомодностью, но радио являло собой наглядный образ человеческой души; видимо, по этой причине дед всегда питал слабость к данному изобретению и готов был терпеть его в Общине, хотя и критиковал как порождение голого прагматизма.

Радио также составило новый аспект, если не инструмент нашей веры. Однажды утром дед, пробудившись от явно провидческого сна, загорелся идеей Радиогностики. Суть ее в следующем: настраиваешь приемник на произвольную частоту, включаешь звук и ловишь самое первое слово (бывает, для этого приходится покрутить туда-сюда ручку настройки), которое затем используется для предсказаний и толкований.

Одним словом, мы обосновались не так уж далеко от места зарождения нашей веры, найдя приют среди лесов и пахотных земель, но в то же время вблизи промышленных центров, что позволяло любому сочувствующему прийти в Общину, чтобы решить для себя вопрос веры или даже пожить среди нас в трудах и молитвах. Медленным ручейком к нам стали стекаться люди, стар и млад, в основном британцы, хотя изредка встречались и выходцы из других стран: они отдавали дань уважения моему деду, слушали его наставления и читали «Правописание», вступали в беседу и заглядывали в себя, а в некоторых случаях, решив, что дед постиг Истину, примыкали к Спасенным.

Праздник любви дед придумал в тысяча девятьсот пятьдесят пятом году. Ему пришло в голову, что нельзя полагаться только на Провидение, если речь идет о рождении високосников, которые теперь считались чуть ли не пророками и возможными мессиями. Действительно, было бы нечестиво целиком возлагать на Творца заботу о том, чтобы каждое двадцать девятое февраля в Общине рождался ребенок, – в таком случае получилось бы, что Бог воспринимается как должное, а это неправильно.

Благодаря великодушию Аасни и Жобелии, созданная моим дедом вера изначально предполагала нечто вроде идеи свободной любви; посещавшие его откровения разрешали плотские контакты с двумя сестрами, и не только с ними; подобные вольности дозволялись и единоверцам обоего пола, если все стороны были лишены предрассудков и не опускались до собственничества и безотчетной, неправедной ревности (которая, в соответствии с Откровениями, считалась грехом против Божественного начала, щедрого и всепрощающего).

Итак, если Орден хотел слегка помочь природе, то сам Бог велел дать возможность готовым, склонным и способным к деторождению насладиться друг другом за девять месяцев до конца февраля високосного года. Ввиду этого наш Основатель постановил, что конец мая в предвисокосный год будет временем Праздника. Праздника любви во всех ее формах, включая праведное общение душ через святое блаженство физического контакта. Месяц, предшествующий Празднику, отводился для воздержания, когда верующим следовало отказывать себе в наивысшем наслаждении, чтобы подготовиться к Празднику и в полной мере оценить его наступление.

Конечно, циники, отступники и еретики, – а также те пропащие души, которые утверждают, опираясь на догмы своих извращенных верований, что ничьи побуждения не могут быть лучше их собственных, – скажут, что в ту пору среди последователей деда было несколько смазливых молодых женщин, которые, возможно, и навеяли замысел Праздника. Ну, нас не удивишь такой постыдной чепухой, звучащей из уст Неспасенных, но Сальвадор и сам отмечал, что даже если на такое счастливое и плодотворное решение его натолкнула красота, которую он видел вокруг себя, разве это не пример того, как Бог использует Прекрасных для вдохновления Мудрых?

Думаю, не случайно первые серьезные попытки прессы помешать нашему благому делу пришлись именно на это время, и наш Попечитель лишний раз убедился, что был совершенно прав, избегая огласки и не пуская к нам репортеров.