Другие люди: Таинственная история - Эмис Мартин

— Правда?

— Он просто ненавидит женщин. И боится.

— Тогда почему он нас всех тут поселил?

— Чтобы подавлять. Подавлять своими насмешками. Сними-ка трубку. Сначала спроси, кто это. Мм — давай.

— Но он разрешает нам делать все, что мы хотим, — вслух размышляла Мэри, — и дает нам деньги, когда нам нужно.

— Именно этим он нас и подавляет.

— Но если он нас так ненавидит и боится, зачем ему еще тратить силы на то, чтобы нас подавлять?

— Мэри, я ведь тебе не лгу, — Ее глаза сверкнули такой злобной праведностью, что Мэри быстро кивнула и отвернулась, — Полагаю, ты в курсе, что он мастурбирует? О, возьми-ка еще раз трубку. Спроси, кто… Ага, я отвечу.

Мэри узнала, что когда-то, давным-давно, Джейми с Августой тоже были парой.

— И что произошло?

— Все из-за одной никчемной драчки! Веришь ли? Я навещала его в больнице каждый божий день три недели подряд, а он, когда вышел, сказал, — тут ее рот начал скорбно кривиться, — что в фобу он все это видал. Представляешь? Сними трубку. Спроси… Нет! Ну ладно, давай.

— Ясно, — пробормотала Мэри.

— Как только я его впервые увидела, я сразу поняла, — Августа щелкнула пальцами, — что он слабак. В сущности, просто любитель порнухи, как и все мужики. Что они понимают? Что они чувствуют? То есть что они на самом деле чувствуют? Ни-че-го! О, они всего лишь… Кто бы это мог быть? — Августа царственно протянула руку к трубке и потом что-то очень долго в нее нашептывала.

Какое-то время они болтали о всякой всячине. О большой ферме, на которой однажды поселится Августа, и о восьми или девяти детишках, которых она будет там успешно растить.

И уже гораздо позже Августа сказала:

— А я встречала тебя… раньше.

— Правда?

— Как тебя тогда звали?..

— Может, Эми?

— Точно.

Мэри не особо встревожилась. Возможно, в Августе тоже жили две девушки. Ведь Джейми как-то сказал Мэри, что Августа — ненастоящее ее имя. На самом деле ее звали Дженис.

— Мы проговорили с тобой всю ночь, а потом ели вместе яичницу. Ты была какая-то странная.

— Не помню.

— Ну, я тоже тогда порядком поднабралась. Но я навсегда запомнила, что ты тогда сказала. Просто сейчас, как назло, вылетело из головы.

— А-а…

— Ты и вытворяла невесть что. Со всякими тяжеловесами и негритосами, и все такое. А потом звонила родителям.

— Что?

— Когда была со всеми этими мужиками.

— Зачем?

— Потому что ты их ненавидела.

— Кого?

— Родителей. А еще был у тебя тот парень… Тоже странный тип. Это тянулось многие годы. Ты говорила, что никогда его не бросишь. Ты… Тогда ты мне больше нравилась.

— Да?

— Ага.

— А почему?

— Ну… Ты была более… настоящая, что ли.

— Правда?

— Правда. А, вспомнила, что ты тогда сказала. Что ты так его любишь, что даже не против, чтобы он тебя убил. Что-то в этом роде. Никогда не забуду.

Августа еще пару раз ответила на телефонные звонки и допила водку. Они поговорили на другие темы. Очень много времени ушло на разговоры о стихах, которые Августа изредка писала по ночам, когда уж совсем напивалась.

Когда Августа в довольно-таки несуразной позе заснула, да так, что уложить ее поудобнее оказалось Мэри не по силам, она отправилась в гостиную. Там обнаружился Джейми, который тоже спал — с книгой на коленях, напротив впустую жужжащего телевизора.

— О черт, — прохрипел он, когда Мэри его разбудила.

— С тобой все в порядке?

— Ну, я бы поостерегся столь оптимистичных утверждений. Ох, дьявол. — Он заторможенно тер лицо руками, — Ух. Я бы — ой!.. Просто я — ай! Мой… ой! Срань какая! Ладно, я бы… я… Спокойной ночи!

Он, спотыкаясь, побрел по замысловатой траектории из комнаты. Мэри смотрела ему вслед.

«Да что с ним такое?» — недоумевала она.

Вот что я вам скажу.

Убийцам-рецидивистам все полицейские внушают подозрения. Педофил со стажем в брошенном искоса взгляде ребенка узреет неприкрытую животную похоть. И примерно таким же образом для некрофилов - энтузиастов что живые, что мертвые — все едино.

Требуется слишком много любви, чтобы оставить любимых в покое. Тот, кого хоть раз в жизни угораздило вплотную познакомиться с фонарным столбом, по опыту знает, что любая скорость, превышающая ноль километров в час, уже опасна для жизни. Спасибо, не надо.

Некоторые глядят на закат и не видят ничего, кроме кровавых разводов на алчных и ненасытных небесах. А когда по вечерам они замечают, как с запада к ним устремляется из воздуха рожденное распятие, они лишь вздыхают и благодарят Бога за то, что еще один самолет вырвался из геенны огненной.