Воронья дорога - Бэнкс Иэн

Неужели все-таки нет никого, кто увидит, кто узнает? Неужели нет Бога? Черт возьми, Ему ведь и пальцем-то шевелить не нужно. Не нужно отзываться на молитвы, делать нас своими избранниками, играть какую-то роль в нашей истории, в нашем развитии. Не нужно было и создавать нас, вообще ничего творить было не нужно. Все, что от Него требуется,– это существовать. Существовать ныне и присно… и даже не во веки веков, а до того момента, когда придут нам кранты. Чтобы зарегистрировать. И объять.

Я смотрел на траву, истязаемую дождем и ветром; налетая порывами, они прилизывали то один, то другой клочок пустоши – будто шрамы появлялись вдруг на ней под серым небом. И я даже представил, как отец спорит со мной и подпрыгивает от возбуждения – так ему нужно найти смысл, обрести веру.

Поезд дрогнул. Я тоже дернулся, выныривая из раздумий. Тут локомотив дал задний ход, загудели моторы, застонали пассажиры – и состав поплелся назад под шквалами дождя, чтобы пройти Мэри-хилл и сделать петлю через Эннисленд и над Грейт-Вестерн-роуд.

Мы некоторое время ехали параллельно Крау-роуд, а потом постояли в ожидании разрешающего сигнала возле станции Джорданхилл. Я глядел на пыльные стены многоэтажек, что передом выходили на Крау-роуд, прикидывал, где там квартира Дженис Рэй.

Я подумал о дяде Рори и вспомнил, что у меня с собой его бумаги, в том числе пачка листов со стихами. Их мама нашла в лохгайрском доме и отдала мне. Я потянул с полки сумку – творчество дяди Рори не так вгоняет в тоску, как сиюминутная действительность.

Все мои надежды на то, что новогодние объятия Льюиса с Верити – досадная случайность, разлетелись вдребезги на следующий вечер, когда они вместе заехали к дяде Хеймишу и тете Тоуни, где вели себя как свежеиспеченная парочка влюбленных, и на шее у Льюиса под длинными темными кудрями и воротом белой рубашки, стянутой галстуком-шнурком, очень плохо пряталась россыпь засосов.

Льюис и Верити без конца переглядывались, хохотали над своими шуточками, даже если в этих шуточках не было ни крупицы юмора, и садились бок о бок, и находили сотни предлогов, чтобы друг к дружке прикасаться… Мне хотелось блевануть. Все мы собрались на традиционные новогодние посиделки у Хеймиша и Тоуни – на этом спокойном мероприятии народ обменивается байками о своих попойках и рецептами снятия похмелья, а также не упускает случая заполнить алкогольные провалы в памяти кого-либо из присутствующих.

Я помогал тете Тоуни на кухне, но и оттуда был вынужден уйти, когда Льюис с Верити вызвались посодействовать с готовкой и тут же принялись скармливать друг дружке лакомые кусочки; их интимная возня нарушалась только взрывами бабуинского хихиканья и совершенно поросячьего хрюканья. Тогда я перешел в столовую и угостился пинтой пользительного для нервных клеток пунша, благо дядя Хеймиш всегда его варит в праздничные дни.

Позже приехали мама и папа. Всего нас собралось около двадцати – Макхоуны с примесью обслуги. Мы потягивали (в моем случае – выдували залпом) слабенький, но вкусный пунш, ели приготовленные тетей Тоуни закуски и отгадывали «альтернативные шарады». Это изобретение моего отца. Сначала надо угадать категорию, к которой относится загаданное слово. Когда пришла моя очередь, я попытался мимически изобразить «инфекционные заболевания», «известные яды», «массовых убийц» и «природные катастрофы». Последнее, что помню,– как я хотел показать «редкие гинекологические нарушения» и «подготовку к снятию синдрома токсического шока». Публика, кажется, требовала исполнять роль стоя, но я, к тому времени успешно адаптировавшийся к горизонтальному положению, столь несущественное требование выполнить отказался и, в свою очередь, уступил кузену Джошу со всей учтивостью, на какую только был способен.

– Пусть мое место займет находящаяся слева от меня странно оджинсованная персона,– промямлил я, махнув рукой в указанном направлении, после чего позволил своей голове восстановить контакт с напольным ковром.

Кстати, насчет странных джинсов я сказал неспроста. Кузен Джош сколотил начальный капиталец на торговле машинами, затем все вложил в джинсовую фирму, которая в тот момент стояла на краю банкротства. Благодаря Джошеву менеджменту джинсы не стали лучше или дешевле чужих, зато они выпускались с размерами талии 29, 31, 33 дюйма и больше, чем утерли нос всем прочим фирмам, как отечественным, так и иностранным, которые держались за привычные номера.