Замок на песке - Мердок Айрис

Сейчас, в церкви, наблюдая за птицами и слыша отдаленное журчание голоса Эвви, Мор восстанавливал в памяти то, в чем признавался Рейн и в то же время спрашивал себя — а такая ли уж это безусловная правда? Он сказал, что больше не любит Нэн. В самом деле, он больше ее не любит. Но сказать так означало не сказать ничего. Они прожили вместе двадцать лет. И это совместное существование было реальностью, и эта реальность придавала оттенок легковесности, или ему так сейчас показалось, самому этому вопросу — люблю я ее или не люблю. Ну хорошо, разлюбил, пусть так, но если это угасание любви оборачивается ненавистью, тут уж нельзя не задуматься. Разумеется, и раньше случались времена, когда он почти ненавидел ее. Вспоминая об этом, он будто воочию видел, как она сидит — такая спокойная, такая самоуверенная, холодно вынося приговор самым дорогим для него замыслам. Впрочем, мы оба виноваты, твердил он себе. Я — неуклюжий глупец, я испортил ей жизнь. Я не мог ее понять… но, по крайней мере, старался. И я никогда не натягивал на себя эту ужасающую маску высокомерия и превосходства. Даже не соглашаясь, я всегда стремился выслушать, всегда был готов идти ей навстречу. И вот зашел так далеко, что делаю именно то, чего хочет она. Гнев в нем вспыхнул с такой силой, что он больше не мог спокойно размышлять.

Эвви все еще разглагольствовал. Как всегда во время проповеди, он по-голубиному выпячивал грудь, захватывал в горсть облачение и ритмично раскачивался туда и сюда на каблуках. Его разгоряченное, сияющее задором мальчишеское лицо склонялось к прихожанам. Мор вновь прислушался.

— И таким образом, мы видим, что о Господе надо думать, как о некоем отдаленном от нас месте единения; это место, где утихают все конфликты, где все разделенное и, с точки зрения нас, не одаренных всесторонним зрением, противоречивое, объединяется и связывается воедино. Для нас, как для христиан, нет неразрешимых задач. Всегда есть разрешение, и Любовь знает это разрешение. Любовь знает! Есть всегда, если мы дадим себе труд достаточно глубоко вдуматься и если мы готовы пожертвовать своими эгоистическими желаниями. Если мы по-настоящему посвятим свою жизнь Господу и будем непрерывно двигаться к этой отдаленной точке, мы получим возможность видеть ясно ту единственную цель, к которой следует стремиться. И несмотря на всю наполняющую нас тщету, мы в такие минуты познаем бесценную радость праведного служения, ибо «не так, как мир дает, Я даю вам» (От Иоанна 14. 27). Часто в жизни нашей обнимает нас тьма, но если есть в нас готовность посредством молитвы и посредством напряжения наших усилий помочь самим себе, тогда благодать Божья не оминет нас. Во имя Отца и Сына… и так далее, и тому подобное…

Школа очнулась от дремы и осовело поднялась на ноги, заглушив финальные слова проповеди дробным стуком опускаемых сидений. Белыми крыльями замелькали страницы молитвенников. Орган начал играть вступление к заключительному гимну — Славит душа моя Господа. Это песнопение Школа исполняла с особенным рвением. Под мелодию его вступления можно было по-раскачиваться и поорать вволю. Мальчики заметно оживились. Потом грянула песнь. Эвви удалился на свое место с правой стороны, которое обычно занимал после проповеди. Он стал рядом с учителями, которые в церкви рассаживались вдоль стен, слева и справа от учеников. Ученики смотрели на алтарь. На лице Эвви читалось блаженное и удовлетворенное выражение, словно эта ликующая песнь был наградой за мощь его проповеди.

• Искупленный, воскресший, возрожденный, прощенный,
• Славу Ему пою.
• Славьте Его! Славьте Его!
• Славьте Его! Славьте Его!
• Пойте хвалу предвечному Царю. —

выводила Школа самозабвенно. Когда они пели, одни склонившись к странице, а те, кто знали слова наизусть и поэтому глядели вперед с чувством радостной свободы, их лица сияли надеждой и воодушевлением. И хотя Мор догадывался, что в большинстве случаев мальчиков вдохновляет как раз окончание эверардовой проповеди да еще предвкушение веселой суматохи во время раздаваемого после службы чая, он, как обычно, не мог сдержать внутреннего волнения. Именно в такие моменты Школа еп masse, была такой трогательной и умилительной. Какой же я болван, пронеслось у него в голове, жалкий, никчемный болван.

Голоса восходили вверх двумя потоками. Выше юношеских ломающихся голосов старшеклассников взлетали по-птичьи звонкие голоса младших учеников, в верхних регистрах еще чуть шероховатые, как неотшлифованное серебро. Обычно Мор без труда различал в общем хоре голос сына. У Дональда тоже ломался голос, и из его нынешней хрипловатой резкости в будущем обещал прорезаться приятный баритон. Но сегодня Мор, как ни прислушивался, не мог расслышать голос Дональда. Возможно, сегодня у сына не было настроения во всю силу легких выводить «Славьте Его!». Мор украдкой повернул голову, ища Дональда глазами. И вскоре увидел его в конце одного из рядов, сжимающего в руках молитвенник. Дональд смотрел на него. Их глаза встретились, и оба тут же отвернулись.