Дорога в рай (Рассказы) - Даль Роальд

    Вопросы сыпались равномерно, один за другим, точно листы бумаги из типографского станка.

    А чье это лицо промелькнуло в окне за ужином? Чьи это были глаза?

    – Ты что-то увидел?

    – Да так, ничего, - ответил он. - Но лучше нам задернуть занавески, ты согласна?

    – Роберт, ты что-то увидел?

    – Ничего.

    – А почему ты так смотришь в окно?

    – Лучше нам все-таки задернуть занавески, тебе так не кажется? ответил он тогда.

    Он шел мимо того места, где паслась лошадь, и снова услышал ее: храп, мягкие удары копытами, хруст пережевываемой травы - казалось, это человек с хрустом жует сельдерей.

    – Привет, лошадка! - крикнул он в темноту. - Лошадка, привет!

    Неожиданно он почуял, как за спиной у него раздались шаги, будто кто-то медленно настигал его большими шагами. Он остановился. Остановился и тот, другой. Он обернулся, вглядываясь в тьму.

    – Добрый вечер, - сказал он. - Это опять ты?

    Он услышал, как в тишине ветер шевелит листья в изгороди.

    – Ты опять идешь за мной? - спросил он.

    Затем повернулся и продолжил путь вслед за собакой, а тот человек пошел за ним, ступая теперь совсем неслышно, будто на цыпочках.

    Он остановился и еще раз обернулся.

    – Я не вижу тебя, - сказал он, - сейчас так темно. Я тебя знаю?

    Снова тишина, и прохладный летний ветерок дует ему в лицо, и собака тянет за поводок, торопясь домой.

    – Ладно, - громко сказал он. - Не хочешь - не отвечай. Но помни - я знаю, что ты идешь за мной.

    Кто-то решил разыграть его.

    Где-то далеко в ночи, на западе, очень высоко в небе, он услышал слабый гул летящего самолета. Он снова остановился, прислушиваясь.

    – Далеко, - сказал он. - Сюда не долетит.

    Но почему, когда самолет пролетает над его домом, все у него внутри обрывается, и он умолкает, замирает на месте и, будто парализованный, ждет, когда засвистит-закричит бомба. Да вот хотя бы сегодня вечером.

    – Чего это ты вдруг пригнулся? - спросила она.

    – Пригнулся?

    – Да. Ты чего испугался?

    – Пригнулся? - повторил он. - Не знаю, с чего ты это взяла.

    – Ладно уж, не прикидывайся, - сказала она, сурово глядя на него своими голубовато-белыми глазами, слегка прищурившись, как это бывало всегда, когда она выказывала ему презрение. Ему нравилось, как она прищуривается - веки опускаются, и глаза будто прячутся. Она так делала всякий раз, когда презрение переполняло ее.

    Вчера, лежа рано утром в кровати - далеко в поле как раз только начался артиллерийский обстрел, - он вытянул левую руку и коснулся ее тела, ища утешения.

    – Что это ты делаешь?

    – Ничего, дорогая.

    – Ты меня разбудил.

    – Извини.

    Ему было бы легче, если бы она позволяла ему по утрам, когда он слышит, как грохочут пушки, придвигаться к ней поближе.

    Скоро он будет дома. За последним изгибом дорожки он увидел розовый свет, пробивающийся сквозь занавески окна гостиной; он поспешил к воротам, вошел в них и поднялся по тропинке к двери. Собака все тянула его за собой.

    Он стоял на крыльце, нащупывая в темноте дверную ручку.

    Когда он выходил, она была справа. Он отчетливо помнил, что она была с правой стороны, когда он полчаса назад закрывал дверь и выходил из дома.

    Не может же быть, чтобы она и ее переставила? Вздумала опять разыграть его? Взяла ящик с инструментами и быстро переставила ее на внутреннюю сторону, пока он гулял с собакой, так, что ли?

    Он провел рукой по левой стороне двери, и в ту самую минуту, когда его пальцы коснулись ручки, что-то в нем разорвалось и с волной ярости и страха вырвалось наружу. Он открыл дверь, быстро закрыл ее за собой и крикнул: "Эдна, ты здесь?"

    Так как ответа не последовало, то он снова крикнул, и на этот раз она его услышала.

    – Что тебе опять нужно? Ты меня разбудил.

    – Спустись-ка на минутку. Я хочу поговорить с тобой.

    – Умоляю тебя, - ответила она, - успокойся и поднимайся наверх.

    – Иди сюда! - закричал он. - Сейчас же иди сюда!

    – Черта с два. Сам иди сюда.

    Он помедлил, откинул голову, всматриваясь в темноту второго этажа, куда вела лестница. Он видел, как перила поворачивали налево и там, где была площадка, скрывались во мраке. И если пройти по площадке, то попадешь прямо в спальню, а там тоже царит мрак.

    – Эдна! - кричал он. - Эдна!