Умм, или Исида среди Неспасенных - Бэнкс Иэн

– Я тебя умоляю, Айсис! – махнула рукой Иоланда. – Не парься по этому поводу! А Сальвадор пусть отдыхает, так ему и скажи. Боже милостивый, ты сперва сама в себе разберись! Кто тебя любит, тому плевать, какие у тебя наклонности, будь ты хоть трижды лесбиянка или старая дева, но нельзя же, в самом деле, решиться на беременность только ради призрачного шанса разродиться в последний день февраля – и все в угоду этому старому прощелыге.

– Бабушка! – Ее слова ранили меня в самое сердце. – Ты говоришь о Сальвадоре?

– Черт побери, о ком же еще?

– Но он – наш Основатель! Разве можно так о нем отзываться?

– Айсис, милая. – Иоланда покачала головой. – Ты знаешь, как я тебя люблю, и при этом – пусть меня Бог простит – давно терплю этого старого негодяя, потому что он, если разобраться, неплохой человек, но он мужчина. То есть он простой смертный и в нем очень сильно мужское начало – понимаешь, о чем я? У меня вовсе нет уверенности, что он какой-то там святой. Извини за такие слова, знаю – тебе это неприятно, однако…

– Бабушка!

Постой-постой. Выслушай меня, деточка. За свою долгую жизнь я видела всякие-разные культы и вероучения, а также секты, религии и псевдорелигии; допускаю, что в одном смысле твой дед действительно прав – все эти верования стремятся к истине, но никогда ее не обретут и в лучшем случае приблизятся к ней весьма незначительно, да и то не все; но дело-то в том, что это относится и к вам – вы ничуть не ближе к истине, чем все остальные.

Я сидела с широко раскрытым ртом, потрясенная ее речами. Для меня не секрет, что бабушка Иоланда не принадлежит к истовым приверженцам нашего Ордена, но мне всегда хотелось думать, что где-то в недрах ее неугомонного, безалаберного и расточительно-потребительского отношения к жизни все-таки остается стержень веры.

– Хочешь знать мое мнение? Это все чушь собачья. Я признаю существование Бога, хотя, может быть, только в силу привычки, а не истинной веры, кто его знает, но мне еще не доводилось слышать, чтобы в какой бы то ни было религии высказывалась хоть одна толковая мысль о Нем или, если угодно, о Них. Ты никогда не задумывалась, почему религиозные течения всегда придумывают мужчины? Часто ли приходится слышать, чтобы некая секта или религия была основана женщиной? Практически никогда. Между тем только женщина наделена властью творить человека, а мужчинам взамен этого остается лишь мудрствовать, творить идею Творения. Своего рода «зависть к яичникам». Вот и все дела. – Иоланда энергично кивала, а я могла только озираться по сторонам. – Знаешь, что натолкнуло меня на такие выводы?

Она посмотрела на меня. Лишившись дара речи, я лишь пожала плечами.

– История Кореша, – продолжала она. – Тебе знакома эта фамилия?

– Нет, впервые слышу.

– Быть такого не может! Припомни: Вэко – «Вы – Это Кошмарная Ошибка»? Ты что, с луны свалилась? Все видели, как… – Иоланда закатила глаза. – Нет, думаю, ты не видела.

Погоди-ка. – Что-то забрезжило у меня в памяти. – Вроде бы мой добрый знакомый, мистер Уорристон, упоминал нечто похожее. Это, случайно, не в Техасе произошло?

– Точно. В городке под названием Вэко, – подтвердила бабушка. – Примерно в сотне миль к югу от Далласа. Меня туда занесло как раз в тот день, когда там началась заваруха. Которая тут же и закончилась. Я еще застала тлеющие угли. Чуть не обезумела от того, что наше треклятое правительство идет на такие меры… заметь, я не выгораживаю тех, кто подложил бомбу в Оклахома-Сити… Но Кореша это не оправдывает. – Она назидательно погрозила пальцем. – Тут показывали старые кадры кинохроники: он с Библией в руках проводит какую-то нескончаемую службу для своей паствы; сказали, что сперва он хотел стать рок-звездой и даже делал какие-то шаги, но не пробился. А вместо этого заделался проповедником. И что стало ему наградой? То же самое поклонение, вот что: устроил себе скотский рай, где мог обладать любой женщиной, какую бы ни пожелал, курить анашу и пьянствовать ночи напролет со своими дружками. Жизнь рок-идола досталась ему без труда и борьбы: к чему стремился, то и получил – секс, наркотики и поклонение. Праведности у него было не больше, чем у какого-нибудь Фрэнка Заппы, но он ухитрился всем запудрить мозги, обзавелся собственной фермой, накупил оружия себе на потеху, а под конец превратился едва ли не в бессловесного страдальца – спасибо федералам и этому жирному коту Клинтону. Положа руку на сердце, гибель Кореша и его приспешников меня не сильно расстроила, хотя, допускаю, так говорить нехорошо; про себя-то мы все думаем: они знали, на что идут, и откровенно сглупили, а мы бы в такой ситуации не оплошали… Единственно, кого мне было жалко до слез, – это детей: они приняли мученическую смерть, хотя еще не видели жизни, не научились думать за себя, не понимали, в какую пучину мерзости тянет их этот самовлюбленный выскочка Кореш.