Крысобой. Мемуары срочной службы - Терехов Александр Михайлович

Витя закусил губу и тускло смотрел, как из подъехавшего вездехода спрыгивают солдаты, их командир вопросительно повертел головой и, отыскав Клинского, поднял ладонь к шапке.

— Я не склонен, это не в моих правилах, так сразу доверять, первому… Мало ли. Но обстановка требует надежности. Крепость, товарищи. Да. Майор Губин данной мне властью отстраняется от службы и до окончательного разъяснения побудет… Капитан. — Клинский кивнул на Витю блестящей лаком прической. — А нам, скажем так, пора к аэродрому. На летное поле.

Капитан звучно скомандовал, ни слова не разобрать, но солдаты поняли и окружили Витю, снимая автоматы с плеч, он пообещал Старому над красными погонами:

— Отпустим, когда разберемся. Неделя.

— Нет! — выхрипел Старый, сжимая руку лежавшему на носилках. — Ближайшим поездом. И чтоб все деньги. Мы никому не расскажем.

— Ближайший завтра, полдень. Будете молчать?

— Пусть. Но чтоб — все деньги.

— Капитан, в чем дело?!

— Договорились?

— Дай слово, что не обманешь.

Витя коротко задумался, пока солдаты брали его под руки, наморщился, неприятно кивнул:

— Обещаю.

— Пусть все обещают, кто здесь. Что уедем первым поездом с деньгами, что заработали. А мы будем молчать.

Витя запнулся, словно налетел грудью на проволоку, солдаты заломили ему руки, и он, вывернув на сторону голову, из-под низу раздраженно прошипел:

— Ну хватит уж!

— Хватит, капитан, — немедленно откликнулся один из командиров.

Капитан пошатнулся, как оглушенный, подержался руками за шапку, так же громко и невнятно приказал солдатам — их руки разжались, Вите подняли шапку, он водрузил ее на место, глянул на часы, поежился и нерешительно подступил к Клинскому. Клинский насмешливо тряс, тряс прической и ухмылялся, зло показывая зубы, он приосанился, стал ровней, шуба добавляла ему роста и стати, тараторил:

— Ты? Что? Что? И?

— Вам. Товарищ подполковник… События вышли на уровень других соответствий, и они потребовали. Они потребовали. Они — потребовали. Мы не можем быть безучастны. Я… известить, — руководящими особым районом создан временный орган для проведения праздника. Председателем доверено быть мне. Объявляю вам арест. За плохое санитарное состояние. — Витя напрочь задохнулся и судорожными всхлипами поправлял дыхание.

— Опомнись, — убедительно прошептал Клинский, чтоб слышали не все. — Ты ж не существительное лицо…

— Капитан. Ну вы поняли, по обстановке, — слабо махнул Витя, отвернулся и немного ткнул ладонью в своих, затем — в носилки.

Начальство оказалось уже расположенным в затылок — они потянулись к Старому, снимая на подходе папахи, и каждый внушительно говорил с полупоклоном:

— Я обещаю.

— Я обещаю.

— Обещаю.

Старый кивал: да, понял, спасибо, не поднимаясь с носилок, не ослабляя занятых рук, с каждым обещанием подымал голову меньше, а потом вовсе не поднимал.

— Они же сожрут и тебя, — шелестел только Вите Клинский. — Опомнись. — И забарахтался в солдатских лапах. — Скажи, чтоб оставили меня! Прочь! Слушать мою команду! Дай скажу! Посмотри сюда! — Его подталкивали к вездеходу, и после особого толчка он совершенно смолк, но на Витю смотрел безотрывно. Тот нелегко, будто под гнетом, оборотился к Старому. Старый перечислил:

— Две цистерны горячей воды. Бочку хлорки. — После каждого указания один командир отбегал в свою сторону. — Два мешка пищевой соли. Восемь пачек стирального порошка. Поливальную машину. — Старый уже сам выбирал, кому что назначить. — Два литра спирта. Восемь человек. «Скорую помощь». — И когда Витя остался один, Старый заключил: — Все.

— Сейчас… Успеем? Главное — чистота, надежно. — Губин потерянно оглядывался — командиры разбегались, продлевая тропинки, похожие на солнечные лучи, к ним ехали машины и спешили тени, затрещали и вспыхнули фонари, схватившись вкруг площади хороводом, Витя заозирался, как впервой, словно глаза ему развязали, и застрял, заметив: с Клинского срывают шубу, чтобы легче прошел в вездеход. Клинский смотрел на Витю, растрепанный и багровый, солдат шлепнул по его морде рукавицей, чтоб не смотрел, Клинский зашмыгал — у него закровавил нос, но упрямо не отворачивался, и вездеход тронулся, Витя, как привязанный, ступнул следом.

— Еще лучше, — собрал последнее Клинский. — Они же и червей напустили! Нам же лучше! — И больше не слышно, Витя жалобно выговаривал вслед: