Мне давно хотелось убить - Данилова Анна

Поскольку фамилия Удачина фигурировала в деле о маньяке, производство которого было поручено Корнилову, то и информация о трупе сенбернара, принадлежавшего Удачиной, поступила к Виктору Львовичу.

А поскольку в деле упоминалась простыня – та, в которую были завернуты вещи убитой Сажиной (их нашли на м-ской автостанции) и остатки прачечного номера которой были отданы на экспертизу для выявления номера прачечной и дальнейшего определения владельца простыни, – то Корнилов решил отправить на обследование и простыню Удачиной. Каково же было его удивление, когда обнаружилось, что эти простыни представляют собой две части одной большой простыни и при сложении остатков номера вместе получается совершенно четкое число 46387625, по которому уже без труда была найдена и прачечная, и журнал регистрации (пятилетней давности), и даже фамилия владельца этой простыни: Морозов А.В.

Работники ГАИ, дежурившие на повороте, ведущем на М-ский молокозавод, не могли не обратить внимание на частое появление на этой дороге белых «Жигулей», по несколько раз за день курсирующих из М. в С. и обратно.

Причем на месте водителя оказывалась то женщина в лисьей шапке и черных очках, закутанная во что-то ярко-красное и пушистое, то молодой человек приятной наружности, но бледностью лица напоминавший больного.

Документы у обоих всегда были в порядке, правил они не нарушали, а при осмотре багажника один раз обнаружили труп сенбернара, завернутый в простыню (женщина объяснила, что его везут на вскрытие в ветлечебницу), а в другой раз – три канистры с бензином. Женщина, сидящая за рулем, на вопрос, куда это они так часто ездят, ответила, что у нее в С. больная мать, нуждающаяся в уходе, и что сейчас решается вопрос о том, чтобы ее перевезти в М., так что поездок предстоит много, а в М. сложности с бензином.

…Звонок сбил его мысли. Он взял трубку. Дежурный напомнил ему о визите человека по фамилии Морозов.

– Морозов? Так какого же черта ты молчал?! – взорвался Корнилов, не веря своим ушам. – Немедленно направляй его ко мне… Все, жду.

В это время зазвонил городской телефон, он взял трубку и вдруг, к своему удовольствию, услышал голос Крымова.

– Женька, чертяка, как же я по тебе соскучился…

Я знаю, что все вы живы и относительно здоровы, и все же мне сначала хотелось бы узнать, как твои женщины?

Все в порядке? Я рад за вас. Пусть они отоспятся с дороги, а ты приезжай ко мне… Как так? Посетители? Да гони их в шею, все равно дело такое, что, сам понимаешь… Не до денег, короче. Передавай от меня привет Юле и Наде, поцелуй их от меня… Хорошо, как освободишься, так сразу и приезжай, а еще лучше.., я сам к тебе приеду, где-то через часок, идет? У меня здесь такая интересная для тебя информация! Все, договорились.

Он положил трубку и вдруг почувствовал, что ему трудно дышать. Радостное чувство охватило его, быть может, впервые после смерти его жены. Он был рад, что Крымов вернулся, что теперь он, Корнилов, которого все привыкли считать сильным человеком, не нуждающимся ни в чьей дружбе, НЕ ОДИН. Он и сам не ожидал от себя такой привязанности к этому молодому пижону и большому умнице Крымову…

В дверь постучали.

– Входите.

Дверь открылась, и Корнилов увидел перед собой высокого красивого мужчину весьма интеллигентной наружности: аккуратно подстриженная борода, гладкое иконописное, слегка вытянутое лицо, большие карие глаза.

– Проходите, садитесь. Кто вы и по какому вопросу пришли ко мне?

– Моя фамилия Морозов. Морозов Борис Александрович.

– А как звали вашего отца?

– Морозов Александр Васильевич. А что, вы его знали? – Борис говорил тихим голосом, как если бы был болен или очень утомлен. По его лицу было трудно догадаться, волнуется он или нет. Он вел себя обычно, словно пришел для деловой беседы, вот только что происходило у него внутри, никто не мог знать, кроме него самого.

– Он был женат?

– Они с моей матерью жили раздельно, в разных квартирах.

– А кто стирал ему белье? – спросил Корнилов, пристально вглядываясь в глаза человека, который явился к нему словно бы по немому приказу, словно был послан СВЕРХУ. Ведь он, Корнилов, только что думал о Морозове…

– Он сдавал его в прачечную, но при чем здесь мой отец?

– Ни при чем. Я слушаю вас.

* * *

Юля уже два дня жила у Шубина. Ела и спала. Набиралась сил. А еще страдала от мысли, что Надя сейчас находится у Крымова и что лучшая портниха города собирается шить ей свадебное платье. Об этом рассказала Жанна, которая, едва узнав о возвращении Юли в С., тотчас разыскала ее и в первый же день приехала навестить на шубинской квартире.