Мне давно хотелось убить - Данилова Анна

Ведь Валентина и ее смерть воспринимаются ею иначе, чем Жанной, это понятно. Для Юли, равно как и для того следователя, который долгое время не мог угомониться и постоянно рыскал в поисках доказательств, что это было убийство, а не несчастный случай, смерть Валентины была рядовым явлением в их криминальной практике, а потому они могли отнестись к ней более объективно, чем Жанна. Но и это тоже слова… Какое, к черту, убийство, если причина смерти заключалась в большой потери крови от порезов осколками, а не в удушении или какой-либо травме, которая бы указывала на преступление… Но ничего такого не было!

Жанна обманывала самое себя. Как же ничего такого не было, если эксперт сказал, что при падении мама стукнулась головой об угол стола. Но он же, кстати, и заметил, что этот ушиб не мог быть смертельным…

Проводилась и экспертиза сломанного табурета. Он не был подпилен. Да и зачем его было подпиливать, если он держался на честном слове?! Это был так называемый «аварийный» табурет, на который мама никому не разрешала садиться, особенно гостям. Его бы выбросить, но как-то руки не доходили. Она все надеялась, что его починят… Но кто его мог починить? Того мужчину, с которым она встречалась – а у нее был любовник, в этом не могло быть никаких сомнений! – Жанна так никогда и не увидела. Он не пришел даже на похороны. Хотя, возможно, он и был, но она его не узнала. Ведь она считала, что этот мужчина должен был себя как-то особенно проявить, хотя бы подойти к телу бывшей возлюбленной или разрыдаться в толпе провожающих… Значит, либо этот человек просто не хотел себя выдавать подобным поведением, либо он не испытывал таких сильных чувств, которые заставили бы его поцеловать покойную… Или же его просто не было! Хотя на похоронах было много народу, и мужчин даже больше, чем женщин. Многих Жанна знала в лицо – это были мамины постоянные клиенты, которые одалживали у нее деньги.

Но непонятно другое: как могла мама, прекрасно понимающая, что вставать на шаткий табурет – дело опасное, забраться на него, чтобы помыть окно?! Вот это было самым абсурдным во всей трагедии. И только этот факт заставлял сейчас Жанну вспоминать последние дни маминой жизни во всех подробностях. Кто был у нее за день-два до ее смерти? С кем она разговаривала по телефону? Было ли что-то особенное в ее поведении? И – что не менее важно, чем сломанный табурет, – с какой стати она решила вымыть окно в декабре? Пусть даже лишь внутреннее стекло? И как это ее угораздило УПАСТЬ НА ОКНО? Сколько раз Жанна пыталась представить себе, как же это могло произойти реально, но так и не смогла.

Если, к примеру, она действительно встала на табурет, который под ней окончательно сломался, и она рухнула с него, то навряд ли она упала бы на окно – по логике вещей, она должна была бы упасть ВНИЗ, НА ПОЛ… Она могла упасть в сторону окна лишь в том случае, если в тот момент она уже наклонилась с тряпкой в руке к стеклу и, не удержавшись, прямиком угодила в него головой (это какую же надо было иметь силу и разбег или размах, чтобы пробить головой стекло, заставив его ПОЛНОСТЬЮ разбиться на страшные острые осколки!). Но тогда непонятно, как же она могла удариться головой о стоящий на достаточном расстоянии от окна стол?

Безусловно, загадок было много. И следователь, говоря с Жанной на эту тему, пытался вот точно так же, как сейчас она, рассуждать логически, прикидывая буквально с сантиметром в руках, как это смогла женщина ростом сто шестьдесят пять сантиметров, после удара головой об оконное стекло развернуться и упасть навзничь, чтобы повторно удариться головой об угол стола… Да и где же тогда синяк, который должен был остаться от удара о стекло? А эти глубокие порезы на лице? Стекло тоже как будто бы не могло расколоться на такое большое количество осколков. Оно могло бы треснуть. В крайнем случае после удара мама могла бы выдавить его, но и тогда не было бы столько осколков…

Это сейчас Жанна в состоянии рассуждать об этом более спокойно и хладнокровно, а тогда она во всех действиях следователя видела лишь желание выслужиться перед начальством… Он раздражал ее своими приходами, потому что после каждого звонка в дверь она покрывалась липким потом и бледнела – ей постоянно казалось, что это ВЕРНУЛАСЬ МАМА… Но это был все тот же противный и дотошный следователь, который почему-то не верил в несчастный случай.

Спустя пару месяцев после случившегося он исчез.

И даже перестал звонить.