Тайна Леонардо - Воронин Андрей

– Сам пожаловал, – сообщил Гаркуша.

– Сам, сам, – проворчал Бек, выковыривая из мятой пачки сигарету. – Пожрать-то привез?

– А я почем знаю? – сказал Гаркуша и снова выглянул в окно.

Небо над поселком было синее-синее, какое бывает только с приходом настоящей весны. Заметно потеплевшее солнце, изголодавшись за зиму, жадно глодало почерневшие, усеянные опавшей сосновой хвоей сугробы, и они таяли прямо на глазах. Из ноздреватого снега к синему небу возносились рыжие колонны сосновых стволов, колючие кроны казались неправдоподобно зелеными, да и весь вид, открывавшийся из окна мансарды, казался каким-то чересчур ярким и контрастным, как на рекламном фотоплакате или на картине начинающего живописца, компенсирующего отсутствие умения и таланта яркостью локальных, ничем не разбавленных цветов.

Гаркуша увидел, как из машины выбрался Кот и, открыв багажник, достал оттуда два туго набитых пластиковых хозяйственных пакета. Вслед за ним из "девятки" вылез какой-то незнакомый Гаркуше фраер, выглядевший как фанат фильма "Люди в черном" – темноволосый, в черной кожаной куртке, черных брюках, черных, старательно начищенных ботинках, черных перчатках и черных солнцезащитных очках. Фраер открыл заднюю дверь машины, взял с сиденья спортивную сумку – понятное дело, тоже черную.

– Фраера какого-то привез, – сказал Гаркуша, ни к кому конкретно не обращаясь.

Бек тяжело поднялся, заставив кресло-качалку жалобно скрипнуть, и, шаркая ногами, подошел к окну. Незакуренная сигарета свисала с его нижней губы, на щеках темнела недельная щетина. Поверх растянутого свитера на Беке была надета старая стеганая безрукавка, мятые брюки пузырились на коленях – словом, выглядел он как опустившийся алкаш после продолжительного запоя.

Короткий тоже соскочил со стола, на котором сидел, болтая ногами, подбежал, топоча, как дитя малое, к окну, оттер плечом Гаркушу и, привстав на цыпочки, посмотрел, кто приехал.

– Черный Человек, Черный Человек! – пропищал он в притворном ужасе и забегал по комнате, будто ища, куда спрятаться.

Бек покосился на него через плечо.

– Слышь, недомерок, кончай дурковать! – ворчливо произнес он. – Достали уже твои фокусы, в натуре...

Короткий остановился посреди комнаты:

– Как ты меня назвал?

Бек медленно развернулся всем корпусом.

– Недомерком, – с удовольствием повторил он. – А что, не в жилу? Погоди, я другое слово подберу... Ну, например, обмылок. Так лучше?

Вместо ответа Короткий вдруг сделал неуловимое движение левой рукой и всей пятерней вцепился Беку в промежность. Несмотря на маленький рост, рука у него была железная – Бек охнул, согнулся пополам и сейчас же испуганно отдернул голову, едва не напоровшись левым глазом на узкое лезвие пружинного ножа, неизвестно каким путем оказавшегося у Короткого в свободной руке.

– Может, повторишь еще раз? – вкрадчиво предложил Короткий.

– Ты что, с-сука, шуток не понимаешь? – с натугой просипел Бек. Морда у него посинела от боли, а голову он все еще держал задранной, напоминая испуганную лошадь.

– Шутки я понимаю, – сказал Короткий. Он убрал нож от Бекова лица и переместил его ниже – туда, где его левая рука крепко сжимала нечто, представлявшее, по всей видимости, для Бека какую-то ценность. – Я и сам люблю пошутить.

Вот чикну сейчас ножичком, а потом вместе посмеемся. Правда?

Гаркуша промолчал. Он не любил такие вещи и, хоть Бек был кругом не прав, считал все-таки, что Короткий мог бы повести себя как-то иначе – не так резко, что ли...

Зато очкастый Клава, который все это время молча пялился в свой верный ноутбук и лишь изредка щелкал кнопками мыши, оторвал взгляд от экрана и с напускной серьезностью произнес:

– Факт, посмеемся. Нет, правда, Бек, соглашайся! Это почти не больно, зато потом завяжешь, покончишь с преступным прошлым, запишешься в хор мальчиков... Глядишь, со временем карьеру сделаешь, станешь вторым Демисом Руссосом...

– Каким еще сосом? – свирепо просипел Бек, на мгновение забыв о нависшей над его мужским хозяйством угрозе. – Фильтруй базар, ты, глиста очкастая, пока...

– Сначала закончи со мной, – вежливо напомнил ему Короткий и сильнее сжал ладонь, отчего Бек охнул и сосредоточил свое внимание на нем. – Не спорю, – продолжал Короткий, – ростом я не вышел. Это мне не нравится, и еще больше мне не нравится, когда мне об этом напоминают такие здоровенные куски дерьма, как ты. Я терплю дурацкую кличку, которую вы мне дали, но это все, что я согласен от вас терпеть. Это касается всех, и в первую очередь тебя, Бек. Ты меня понял?