Тень прошлого - Воронин Андрей

Колебания майора были вызваны тем, что он никогда не был силен в планировании. Он блестяще командовал ротой, никогда не кланялся пулям и один стоил взвода хорошо обученных солдат. К сожалению, в данном случае от него требовались совсем другие способности, и он не без оснований сомневался, что обладает ими в достаточной для успешного завершения дела степени. Кроме того, ставка с его стороны была чересчур высока – жизнь, в то время как выигрыш равнялся несчастным ста тысячам…

Майор крякнул и крепко потер пальцами свой гладко выбритый подбородок. Способность плести интриги никогда не была его сильной стороной, но…

Вот именно, «но», сказал он себе. Сколько можно горбатиться на дядю, приятель? Еще пара-тройка лет, ну от силы пять, и Званцев решит, что ты слишком стар для этой работы. И вообще, Званцев – это Званцев. Он ведь может и что-нибудь другое решить… Например, что ты слишком много знаешь.

Поработав немного под началом у своего бывшего сослуживца, майор окончательно убедился в том, что у начальника не все в порядке с головой. Точнее, голова-то у него как раз работала лучше любого компьютера, но вот психология Званцева напоминала психологию тропического паука-охотника. Этот человек был до краев полон черным вязким ядом, и в последнее время Балашихин начал ловить себя на том, что всерьез побаивается Званцева. Это был тот же инстинктивный, глухой к доводам рассудка страх, который всегда охватывал майора при виде крупных кусачих насекомых.

Из «Борея» надо было уходить. И по возможности не с пустыми руками.

«Какого черта я впутал во все это Забродова? – подумал майор. – Пить надо меньше, вот что. Хотел как лучше, а получилась медвежья услуга. Наверняка этот огрызок Званцев что-то задумал, а если не задумал еще, то задумает непременно. Иллариона надо обязательно предупредить. Вот разберусь с этим делом и предупрежу, чтобы держал ухо востро. Плевать, что телефон не записал. На что тогда справочная?»

Он приготовил себе плотный завтрак – ветчина, яйца, большая чашка черного кофе – и съел все без остатка, пытаясь убедить себя в том, что действительно голоден. Поев, он тщательно вымыл посуду и вообще навел в кухне армейский порядок, точно зная, что в противном случае кухня, да и вся квартира за два дня превратятся в сущий хлев. Майор ничего не делал наполовину, и уж если зарастал грязью, то по самые уши, так что потом приходилось неделю драить и отскребать все подряд. Закончив наводить порядок, он посмотрел на часы и понял, что пора двигаться.

По графику у него сегодня был выходной, но, когда он появился в конторе, никто из присутствовавших там сотрудников не удивился: все-таки он был старшим группы наружного наблюдения, которая в последнее время работала не покладая рук, и его заинтересованность в результатах работы была вполне понятна. Он заглянул в технический отдел и поинтересовался, удовлетворены ли там качеством сделанной им минувшей ночью записи. Бородатый начальник отдела по имени Боба (Балашихин все никак не мог привыкнуть называть его этой собачьей кличкой, а настоящего имени Бобы, как ни старался, узнать так и не смог) по секрету сказал ему, что запись получилась чересчур качественной и что он. Боба, лично пресек уже четыре попытки скопировать ее для личных видеотек некоторых охочих до порнографии сотрудников. Услышав о неудавшихся попытках копирования, Балашихин незаметно для окружающих вздрогнул: его попытка была удачной. Впрочем, подумал он, спасибо Бобе – навел на удачную мысль…

Званцев был оживлен и весел, как никогда. Результаты ночного дежурства Балашихина и его напарника превзошли ожидания. Пребывая в отличном настроении, он хлопнул майора по плечу и сообщил ему, что с клиентом уже связались. Клиент, как и следовало ожидать, до сих пор не вяжет лыка, но суть происходящего, кажется, уяснил и уже полностью готов к употреблению…

Балашихин еще немного побродил по конторе, отметив про себя, что званцевской секретарши почему-то нет на месте (это его огорчило, поскольку, не зная подробностей Олиной биографии, он уже два месяца подряд безуспешно пытался подбить к ней клинья), и вернулся в технический отдел. Дружески помахав рукой Бобе, увлеченно резавшемуся с компьютером в бильярд, он пересек тесное, загроможденное электроникой помещение и, с усилием потянув на себя тяжелую звуконепроницаемую дверь, вошел в тесную каморку без окон, выполнявшую в «Борее» роль аппаратной прослушивания.