Человек войны - Негривода Андрей Алексеевич

И было еще одно очень неприятное для солдат обстоятельство...

Повстанцы набирали в свою «армию» не только молодых людей, но и детей 14-летнего возраста. Эти молодые и неопытные новобранцы вооружались и размещались на контрольно-пропускных пунктах, на дорогах региона, который контролировался «революционерами»... И самое поганое было в том, что именно эти малолетние «вояки» и были самыми агрессивными! Они порой начинали стрелять, совершенно не интересуясь в кого! Просто потому, что это интересно! С этими придурками невозможно было сравнить даже афганских мальчишек-боевиков! Те-то хоть знали, против кого и для чего они «воюют», и шахидами-смертниками они становились по убеждению. Афганские мальчишки с «АКС-47» в руках в свои 10—12 лет уже были моджахедами! И их можно было хотя бы попробовать понять. А вот местных полудурков понять было невозможно! Они просто стреляли во все, что движется, и им казалось, что это такая игра. Эволюция обезьяны к человеку затормозилась здесь основательно и теперь опаздывала за всем остальным человечеством примерно так на 40 000 лет! Никак не меньше, судя по тому, как вели себя повстанцы!

В общем, в довольно благополучной некогда стране теперь шла бойня! По принципу: «Бей своих, чтобы чужие боялись!»

На долю французов выпало, наверное, самое неблагодарное и опасное – в Ямусукро и в Бваке, который находился под контролем повстанцев, находились их соотечественники. И не только дипломаты, но и христианские миссионеры, и церковные деятели. И не только французы, но и голландцы, бельгийцы, немцы... В общем, весь европейский интернационал. Были здесь даже американцы. Говно заключалось еще и в том, что войска «миротворческой миссии» из Ганы, Нигерии и Того демонстративно отказались в этом участвовать – их дипломатические миссии находились в Абиджане. Эти чернокожие миротворцы расселись на блокпостах в окрестностях Абиджана и соорудили «морду лопатой», мол: «Мы свое дело сделали!»

Этим черножопым макакам не было никакого дела до белых европейцев. Да и на хрена они им были нужны, на самом деле!

«Мы своих спасли, а вы ваших спасайте сами!»

А правительство страны во главе с президентом вообще абсолютно устраивало, чтобы миротворцы сидели безвылазно в одном месте.

В общем, суть «Единорога» заключалась в том, чтобы: во-первых – спасти «белых», во-вторых – предотвратить разрастание гражданской войны, став самыми первыми «белыми» миротворцами, и в-третьих – приготовить плацдарм для прибытия основных французских сил.

А вот задание снайперской РДГ Кондора было немного шире.

...Девятый вертолет огневой поддержки, на борту которого было одиннадцать угрюмых сосредоточенных бойцов, летел своим, отличным от остальных маршрутом. Его пилотам нужно было изобразить заблудившийся вертолет, штурман которого внезапно сообразил, где они находятся, и дал наконец-то верный курс. Только за время его соображалок, где-то в джунглях, вертолет должен был «потерять» около полутора тонн «живого веса» и только после этого присоединиться к своим сотоварищам в столице этой горящей африканской клоаки.

Группа Андрея получила кодовое название «Аспид...»[38]

И задание у «аспидов» было простое и совершенно незамысловатое – ограждать мирных жителей от кровавого произвола и повстанцев, и разбушевавшихся не на шутку властей. Ограждать своими методами, которые изначально были «заказаны» для всех остальных миротворцев.

В общем...

Ничего необычного. Они все это уже проходили, и не единожды. И в Зимбабве, и в Косове... РДГ Кондора опять становилась «призраком», вызывающим ужас и смятение в рядах вооруженных «макак»... И тех и других! Чтобы всем неповадно было.

Единственным отличием было то, что всем французским офицерам и сержантам было вменено в обязанность оказывать всяческую, затребованную помощь и содействие, если был назван позывной «Аспид 333». Вне зависимости от того, кто и сколько человек из группы, один, три, семь, этот позывной произнесли и в каком бы звании они ни были – это было требованием Кондора, которое не вызвало у командования никаких возражений. У них был полный карт-бланш на свои действия и... полная индульгенция...

И только от Андрея теперь зависело, правильно ли он этой индульгенцией воспользуется, вернее, вся его группа.

Это знали и понимали все его бойцы – Андрей свято соблюдал принцип войсковых разведчиков, – в «свободном поиске» каждый имеет и право голоса, и право знать конечную цель. И именно поэтому они были такими угрюмыми и нелюдимыми последние дни и сторонились других, тех, кто не был включен Кондором в состав группы. Их всех мучила одна мысль, одна на всех: «...Сумею ли я не поддаться соблазну и не выместить на этих обезьянах все то говно, что накопилось за годы в армии?! Сумею ли быть справедливым? Сумею ли?»

А соблазн был, что скрывать, велик! Оторваться по полной, за все то, что довелось пережить! За ранения, за погибших ни за грош друзей, за незаслуженные обиды, высказанные в твой адрес «кабинетными» генералами! Да за все! Оторваться один раз! Пройтись «огненным торнадо» по этой странишке, да и успокоить все ее «революции» раз и навсегда, оставив в памяти потомков стойкий рефлекс, что «воевать больше не надо, а то придет грозный дядя и разнесет всех на хрен своим пулеметом без разбору, к чертовой матери!».

Был такой соблазн! Чего скрывать – слаб человек в своих желаниях?!

Только...

Бригадный генерал Жерарди стал за столько лет службы не только легендарным спецназовцем, но и прекрасным психологом. Таким, каких на «гражданке» еще очень сильно поискать! И командиром такой снайперской группы, которой можно абсолютно все (и здесь уже натурально без кавычек), он назначил именно Андрея не случайно. И, наверное, не ошибся в своем выборе. Потому что...

Еще тогда, 19 сентября, когда он вернулся из штаба и за час до отлета в Гану собрал свою группу на инструктаж... Еще тогда он произнес сакраментальные слова, которые запомнили все его бойцы.

– Кто из вас сомневается в том, что я сделаю то, что обещаю?

Никто из десяти бойцов даже не пошевелился!

Да и понятно это было! Все они знали Андрея как облупленного, прослужив с ним и под его командой не один год. И все они знали цену «его слова».

– Сомневающихся нет! Это хорошо. – Он закурил сигарету, вдохнул глубоко ароматный дым и... – Тогда слушать меня сюда! О задачах группы вы уже знаете. Задание не самое легкое и не самое приятное. Но! Все наши действия будут направлены, изначально направлены, на безопасность гражданских и ограждение их от местного беспредела. Вопросы есть?

– Это задача миротворцев, – проговорил Водяной. – А мы «чистильщики». Или ассенизаторы? Значит, имеем право вычистить всю эту вонючую парашу до зеркального блеска?

– От кого-кого, а от тебя, «кусок», я такого вопроса не ожидал!

– А я тебе эту «вопросюлю» в виде провокации закинул!

– Отвечаю! На вопросюлю Паши. – Он обвел взглядом всех своих бойцов-друзей. – Я и сам хочу оторваться по полной программе! Есть такое желание. Это если положа руку на правое яйцо. Но! Мы, мужики, русские офицеры! А это звание у нас никто не отнимал! Как и традиции, и честь русского офицерства! Мне тоже есть за что отомстить, но!.. Я расстреляю прямо перед строем любого – любого, я повторяю! – кто впадет в маразм или неврастению! Кто чувствует, что может не выдержать этой «вседозволки», пусть скажет прямо сейчас! И никто не обидится и не осудит – мы все одинаковые! И я такой же, как и вы, пацаны! Просто... Если есть опасения, что нервы не выдержат, лучше не рисковать и уйти из группы прямо сейчас, потому что потом может быть поздно.

Ответом были замершие на своих местах фигуры бойцов и угрюмое, «громогласное» молчание.

– Добро. Значит, я не ошибся! Но! Запомните на все время нашего «свободного поиска»! Если кто сорвется... Обещаю! Отпуск из группы будет один – с пулей 9-го калибра во лбу! Я сказал!

...И это была не угроза, нет! Угрожать этим воякам, которые знали о войне все или почти все, было попросту бесполезно и глупо – они отбоялись все свои страхи уже давным-давно.

Это был тот маленький сдерживающий фактор, который не устрашал, но хоть чуть-чуть мог дисциплинировать, если вдруг мозги пошли «в раздрай». А исключать такого не мог никто, зная, какая бойня сейчас идет в этой, бля, «республике», черную ее мать за ногу!

...В общем...

Одна из «Супер Кобр» отделилась от общего строя вертолетов и подалась немного южнее общего курса.

...В Абиджан с севера из Буаке, захваченного мятежниками, приходило две дороги. Первая – протяженностью километров 300, проходила через города Димбокро, что в 180 километрах от Абиджана, и Агбовиль – этот был уже километрах в 100. И вторая дорога. Ее протяженность была что-то около 350 кэмэ или немногим больше. Если выехать по ней из Абиджана, то, проехав 220 километров, попадал прямиком в Ямусукро! А вот если ехать дальше, то примерно километров через 40—45 можно было попасть в захолустный городишко Тиебису, а уж там до Буаке, переполненного мятежниками, и вовсе рукой подать – каких-то 85—90 кэмэ. Вот такая география. Дороги эти шли практически параллельно, и расстояние между ними было километров около 40 в «самом узком месте» и около 70 в «самом широком» – эдакий гофрированный шланг.