Мне давно хотелось убить - Данилова Анна

Она могла бы выведать у него все, что он думает по этому поводу, но не стала. Шуба была очень хороша – легкая и теплая, как, впрочем, и их отношения, к тому же она очень шла Наде. Надя ничего не хотела усложнять.

Зачем, когда и так все хорошо? Ведь мужчине положено благодарить женщину за любовь. И пусть отношения между ними были довольно необязательными, не стоило забывать, что все в этом мире условно и временно, а потому надо радоваться каждой подаренной жизнью минуте. Ведь все-таки близился Новый год, праздник, а что еще своевременнее и радостнее можно было бы придумать для ситуации, в которой она оказалась? Разве что ощущение тайны, которая существовала между Надей и Крымовым и делала предстоящее пребывание Земцовой в загородном доме Жени бессмысленным. Разве эта тайна не возвысит Надю над Юлей? Безусловно, возвысит.

И все получилось. Все приехали, жили долго рядом, бок о бок полмесяца, и никто – она могла бы поручиться! – не знал о том, что все эти ночи она проводила в объятиях Крымова. Не будь в доме Земцовой, Надя бы, возможно, ограничилась одной ночью близости, а так присутствие рядом соперницы подстегивало и, чего уж там греха таить, возбуждало. Больше всего она боялась в момент страсти услышать от Крымова имя «Юля». Тогда бы и к Чайкину можно было вернуться: не все ли равно, с кем жить, с некрофилом или с не принадлежащим тебе любовником? А ведь так хотелось тепла и настоящего чувства…

* * *

– Ты что, уснула в ванне?

Она, распаренная, закуталась в махровый халат и вышла из ванной комнаты. В доме пахло кофе. Крымов смотрел на нее с виноватым видом.

– Я сделал что-то не так? – спросил он, обнимая ее и подхватывая на руки. – Давай я отнесу тебя на кухню и покормлю. Ты, видно, ревнуешь меня к Юле? Брось, ты мне ближе. Хотя, если честно, я и сам не могу в себе разобраться. Не знаю, что мне нужно и с кем бы я хотел жить… Иногда мне хочется побыть одному, свобода необходима мужчине, понимаешь? Но чаще всего мне все-таки не хватает женского тепла, вот я и ищу теплый женский живот, чтобы уткнуться в него и заснуть…

– У тебя было хорошее детство?

Он усадил ее на стул и сел напротив. Налил кофе, придвинул масленку и корзинку с булочками.

– Хорошее. Даже очень. Думаю, что чрезмерная материнская любовь – тоже патология. Я ищу ее в женщинах и не нахожу…

– А Юля? За что ты ее любишь?

– Я не уверен, что чувство, которое я к ней испытываю, называется именно так. Просто она дразнит меня, а мне это интересно, меня это ЗАБИРАЕТ, понимаешь?

Но, с другой стороны, все хорошо в меру. Она чересчур щепетильно относится к своему телу, у нее проблемы… психологические. Ей нужен я весь, целиком, она рассуждает как нормальная женщина, которая хочет выйти замуж и все такое прочее…

– А разве ты не хочешь семью?

– Хочу, но только мне нужна для брака более простая женщина, – тут он поднял на нее глаза и совершенно неожиданно больно ткнул ее пальцем в грудь, – вот такая, как ты, Надя… Заметь, я трезв и понимаю, о чем говорю.

– А чем же я отличаюсь от Юли? Тем, что более доступна? Что по первому твоему зову прыгаю к тебе в постель?

– Нет, дело не в этом. Просто ты в большей мере женщина, чем она. А твоя доступность помогает мне ощутить тебя своей, я становлюсь частью твоего тела, и мне не хочется отпускать тебя из своих рук. Можешь понимать это как тебе угодно, но я бы хотел, чтобы ты была доступна мне всегда, каждую минуту, чтобы, где бы я ни был, я знал, что ты всегда примешь меня, откуда бы я ни пришел…

– Даже от другой женщины?

– Да, даже так, потому что, если я еду К ТЕБЕ от другой женщины, значит, мне не хватает тебя, твоего тела, твоего голоса, твоих рыжих волос, твоих слез… Не плачь, никто же не виноват, что ты любишь меня, а я – тебя.

Она смотрела на него и не могла понять, что это – игра, в которой он превосходит самого себя и которая составляет его жизнь, или он говорит правду, в которую не верит сам.

– Я бы хотел снова… – Он взял ее за руку и поцеловал. – Если ты устала, то так и скажи, я отстану… Но знай, что я не могу спокойно смотреть на твою белую кожу, на эти плечи и глаза… Если бы я мог, то съел бы тебя и запил вот этим кофе, ты поняла?

Она пересела к нему на колени, взяла его голову в свои руки, внимательно посмотрела ему в глаза. Голова ее кружилась от счастья, пространство вокруг Крымова расплывалось радужными пятнами, запахло кровью, ее замутило, и она потеряла сознание.