Тень прошлого - Воронин Андрей

Лопатин даже заподозрил, что от всех своих забот и треволнений слегка тронулся умом и забыл о собственном дне рождения, но тут же отогнал и это предположение: обычно даже день рождения не служил для мадам Лопатиной поводом к прекращению военных действий.

Обстановка в доме более всего напоминала тихий семейный вечер – один из тех вечеров, о которых Константин Андреевич окончательно перестал мечтать уже лет десять назад. Даже вернувшийся с улицы отпрыск был непривычно тихим и даже, черт подери, причесанным, что вообще уже не лезло ни в какие ворота. Он не хамил, не огрызался и безропотно ел все, что ему давали, заставляя Константина Андреевича все сильнее нервничать и теряться в догадках. Пожалуй, если бы не выделенные супругой десять капель, Лопатин и вправду мог бы свихнуться: даже согретый водкой, он ощущал, что не так уж далек от этого. Он все время ждал подвоха, но так и не дождался. Посмотрев телевизор, семейство мирно улеглось спать. Константин Андреевич возлег на супружеское ложе с некоторой робостью, но странности жены, хвала небесам, не пошли дальше вкусного ужина и непривычной молчаливости. Повернувшись к нему спиной, она захрапела в точности так, как и всегда.

Некоторое время Константин Андреевич лежал без сна, ворочаясь с боку на бок и гадая, что бы все это могло значить. Кроме всего прочего, внезапное возвращение мадам Лопатиной основательно спутало его планы: совершенно непонятно было, например, как ему в такой обстановке искать запрятанные неизвестно где доллары.

На базар ее, что ли, спровадить? Так ведь денег почти не осталось. Раздухарился вчера, орел степной…

Постепенно, однако, усталость и нервное напряжение минувших безумных суток взяли свое, и Константин Андреевич провалился в сон, как в асфальтовую яму, успев напоследок подумать, что утро вечера мудренее.

Утром мадам Лопатина, накормив семью завтраком, нарядилась, подмалевалась, причесала Лопатина-младшего, который, опять же, вопреки обыкновению, ни словом, ни жестом не возразил против такого надругательства, и, взяв отпрыска за руку, отбыла в неизвестном направлении, сказав, что идет гулять с ребенком. Такое заявление в ее устах выглядело совершенно дико, но Константин Андреевич не стал вникать в детали, обрадованный тем, что квартира остается в его полном распоряжении. Провожая свое семейство до дверей, он уже шарил по стенам и мебели нетерпеливым взглядом золотоискателя, точно знающего, что прямо у него под ногами золотая жила.

Выглянув в окно и убедившись, что жена и сын скрылись за углом, Константин Андреевич собрался было приступить к поискам, но тут зазвонил телефон. Лопатин вздрогнул. Он все утро ждал этого звонка, но тот все равно застал его врасплох. С ужасом он обнаружил, что весь вчерашний вечер и все сегодняшнее утро думал вовсе не о том, о чем следовало бы, и теперь просто не знает, что же все-таки сказать шантажисту. Нетвердой рукой подняв трубку и втайне надеясь, что кто-то ошибся номером, он непослушными губами сказал в микрофон:

– Слушаю.

– Это я тебя слушаю, Лопатин, – ответил знакомый голос. – Ты что-нибудь решил?

– Решил, – сказал Константин Андреевич. Сытая насмешка, звучавшая в этом голосе, внезапно взбесила его, всколыхнув остатки мужества, и он действительно принял решение. Тем более что теперь у него вроде бы был шанс выйти из этого поединка победителем.

– Молодец, – все с той же вызывающей бессильную ярость интонацией похвалил телефонный голос. – Люблю решительных. Так я тебя слушаю, излагай.

– Я решил, – медленно и раздельно произнес он, – что ваше предложение мне не подходит.

– Чего? – словно не поверив услышанному, переспросил голос. – Наше предложение.., что?

– Оно меня не интересует, – твердо сказал Константин Андреевич, ощущая противный холодок в районе диафрагмы. Впрочем, это ощущение быстро прошло. Начав говорить, он отрезал себе путь к отступлению и теперь пер напролом, не оглядываясь на последствия. Это было как прыжок в воду с трамплина: страшно, пока не прыгнешь. И теперь Константин Андреевич был уже рад, что отважился и все-таки прыгнул. – Я не желаю с вами договариваться и не желаю больше вас слышать. Не звоните мне больше. Можете действовать как угодно, но я советовал бы вам бежать из Москвы со всех ног.

– Ой, – без малейшего испуга произнес голос. – Кошмар какой… Ты хорошо подумал, дружок?

– Гораздо лучше, чем ты, когда затевал всю эту ерунду, – отрезал Лопатин. – Не оставишь меня в покое – засажу на всю катушку, понял?