Двойной удар Слепого - Воронин Андрей

За штакетником ворот серебристо поблескивал светлый капот иномарки. Задняя дверца открылась, из машины выскочила девочка, одетая в отороченную нарядным мехом дубленочку. Конечно, это была Анечка Быстрицкая.

– Вот это да! – хлопнул в ладоши Амвросий Отарович. – Вот так сюрприз! Ну, Глеб, ну порадовал!

Амвросий Отарович заспешил встречать гостей. Он вышел на крыльцо в наспех накинутом овчинном полушубке.

– Ба, вот не ожидал! Что это за красивая девица приехала к старому деду в гости? Да это же красавица Аня!

– Это я, я, Амвросий Отарович! Я! – закричала Анечка, пытаясь как можно быстрее справиться с хитроумной задвижкой на калитке.

– Вспоминай, вспоминай, как она открывается.

– Не получается.

– Приезжать нужно чаще.

– Это говорите маме и дяде Глебу.

Вслед за Аней из машины вышел Глеб Сиверов, открыл заднюю дверцу и помог выбраться Ирине. Амвросий Отарович по очищенной от снега дорожке направился к калитке.

– Какие гости! Вот не ожидал! Даже во сне не мог увидеть такое чудо!

– А хотели увидеть, Амвросий Отарович? – улыбаясь, шел навстречу старику Глеб.

– Еще как хотел! А теперь вижу наяву. Дай я тебя обниму!

Старый отставной генерал прижал к себе Глеба, похлопал его по плечам.

– Я думал сперва предупредить, а потом решил, что лучше без звонка – а то бы вы стали специально готовиться…

– Вечно ты так.

Казалось, вот-вот из пронзительно-голубых, совсем не старческих глаз генерала брызнут слезы радости.

Амвросий Отарович подошел к Ирине, галантно поцеловал ей руку – так, как это мог делать лишь старый Лоркипанидзе.

– Никогда не верь ему, – он кивнул на Глеба, – если он скажет, что сердит на тебя. На тебя сердиться попросту невозможно.

– Я так рада, что Глеб привез нас к вам!

– Когда – теперь или в первый раз?

– И тогда и теперь.

Анечка мячиком прыгала возле старика.

– Так вы не ожидали! Не ожидали, Амвросий Отарович, а? Признайтесь!

– Не ожидал, моя родная, не ожидал! Ну, ты и подросла! – он нагнулся и к удивлению Глеба и Ирины, легко подхватил Анечку, подержал на руках несколько мгновений, чмокнул в розовую пухлую щеку.

Девочка взвизгнула от колючего прикосновения седых усов, замахала руками, и Амвросий Отарович опустил ее на дорожку.

– Мама, мама, я же говорила, что Амвросий Отарович обрадуется!

– А что, кто-нибудь может подумать, старый Лоркипанидзе огорчится, когда увидит гостей, да еще таких желанных? Ну, проходите же, проходите в дом! Я как раз взялся наряжать елку, так что сейчас нам всем будет занятие.

Старый генерал взял Ирину под руку и повел в дом.

В свежем морозном воздухе разлился тонкий изысканный аромат парижских духов. Глеб двинулся следом.

Ему показалось, что о нем просто-напросто позабыли и Ирина, и Аня.

А Анечка уже была в доме. Когда взрослые подходили к крыльцу, она выскочила к ним и восторженно закричала:

– Мама, мамочка, там у Амвросия Отаровича такая елка! Такая красивая-красивая!

– А мы сейчас посмотрим.

– Да, елка хорошая. Я сам ходил в лес, хоть и далековато. Здешний лесник мой старый знакомый, и у меня была с ним договоренность. Еще летом я ему сказал:

Парамоныч, если я доживу до Нового года, то позволь мне срубить то дерево, которое мне понравится. А я ее заприметил еще летом… Раздевайтесь, раздевайтесь, гости дорогие.

Амвросий Отарович заботливо снял с Ирины шубу.

– Ваша комната, Ирина, всегда ждет вас. Где она, помните?

Ирина с благодарностью улыбнулась старику и нежно поцеловала его в щетинистую щеку.

С приездом желанных гостей дом преобразился. Он наполнился молодыми голосами, детским смехом, и сам генерал Лоркипанидзе, казалось, сбросил пару десятков лет. Анечка увлеченно рылась в коробках с игрушками, вытаскивала то шар, то смешную зверюшку, то сердечко, то непривычного Деда Мороза – Санта-Клауса. Она подбегала к Амвросию Отаровичу и, протягивая ему игрушку, взволнованно выбирала ветку, на которую следует повесить это сверкающее сокровище.

Ирина подошла, с интересом посмотрела на игрушки.

– Какие необычные! Я никогда такие не видела.

– Да, это очень старые игрушки, – Амвросий Отарович бережно взял из рук Анечки ватного белого барашка, обсыпанного розовой пудрой, и повесил на ветку. – Я привез их, когда в июне сорок пятого возвращался из Германии. Они чудом уцелели в разбомбленной вилле.