Пиранья. Алмазный спецназ - Бушков Александр

– Мой – крайний справа.

– Поняла, – откликнулась она, чуть переведя ствол левее.

И вновь секунды ползли, как улитки, а минуты шкандыбали, как черепахи. Не менее десятка пятнистых силуэтов топтались у выхода из нагромождения скал. Вполне возможно, они о чем-то переговаривались, но было слишком далеко, чтобы расслышать. В конце концов (прошло не так уж много времени, минут пять) зловещие фигуры в капюшонах из звериных голов тихонечко отступили. Грубая проза жизни в лице автоматов и гранат восторжествовала над древними кровавыми забавами... надолго ли?

Расслабляться, безусловно, не стоило.

Глава двенадцатая

Пещерная экзотика

– Я тебе точно говорю, там было аж два леопарда, – сказала Анка упрямо.

– Охотно верю.

– Я серьезно.

– Я тоже, – скучным голосом сказал Мазур. – Ну видел я их, видел, это, точно, не галлюцинация... И что? Я же тебе говорю: мы – в Африке. А тут в глухих уголках можно столкнуться черт-те с чем... Плавали – знаем. Не забивай голову ненужными вещами, мы же не репортеры, обязанные охотиться за секретами и сенсациями. Своих забот выше крыши.

– Да знаю я. Интересно просто. Я ж отчетливо видела...

Они шагали по редколесью, посреди редких и совершенно не опасных пока что лесных шумов: покрикивали птицы, верещала высоко в кронах мелкая обезьянья сволочь, а временами появлялись то справа, то слева то ли крохотные болотца, то ли огромные лужи, принадлежность сезона дождей, где на толстых мясистых листьях орали здоровенные лягушки. Вертолетов в небе пока что не слышалось, опасные звери не попадались, вчерашние ряженые убийцы тоже пока что не давали о себе знать. Все вроде бы прекрасно – вот только оба не выспались, глаз не сомкнули всю прошлую ночь. Так до рассвета и пришлось просидеть, держа палец на спусковом крючке, включив на полную мощность все пять чувств и то загадочное шестое, о котором ничего толком неизвестно, но все же в критические моменты начинаешь что-то такое в себе ощущать...

– Лишь бы эти бандерлоги вслед не пустились, – сказала Анка сварливо. – Мало нам хлопот...

Мазур покосился на нее, фыркнул:

– Могли сделать и почище.

– Как это?

– Порчу на нас навести, скажем. Вот шагаем мы как ни в чем не бывало, а порча нас уже достала, прижилась в организме, жрет потихоньку...

Анка так и вскинулась:

– Поди ты с такими шуточками! Накличешь еще что-нибудь такое...

Судя по ее озабоченному лицу, она после вчерашнего уже гораздо серьезнее относилась ко «всякой мистике». Впрочем, Мазур и сам пожалел уже, что взялся шутить на такую тему: как-никак не в цивилизованных местах сидишь у камина с бокалом в руке, а тащишься по африканским дебрям, где случается такое, что способно переубедить самого завзятого скептика...

– Вообще-то... – начал Мазур.

И не закончил. Шарахнулся вправо, вскинув автомат, успев свистом сквозь зубы и скупым жестом дать Анке приказ убраться с тропы. Прекрасно уловив смысл, она юркнула за дерево, встала к нему боком, вскинув автомат. Вопросительно воззрилась на Мазура. Сам он смотрел вперед, где за корявым стволом толщиной в два обхвата тускло поблескивало нечто, как две капли воды похожее на ствол ружья – именно что ружья, а не, скажем, автомата или пулемета...

Как он ни вглядывался, нигде не смог высмотреть д р у г и х. Прятавшийся за деревом субъект был один-одинешенек. В ответ на нетерпеливый взгляд Анки Мазур прижал палец к губам, потом сделал энергичный жест, обозначающий «Замри!». Она так и поступила.

В некоторых случаях как раз полезно не кидаться очертя голову в лихую перестрелку или крутой мордобой, а начать войну нервов – брать противника на измор, проверять на выдержку, подождать, у кого первым сдадут нервы. Отступать глупо ввиду явного численного превосходства и лучшей технической оснащенности, а вот детально проверить, с кем на сей раз свела судьба, не помешает. Одинокий вооруженный человек в чащобе может оказаться кем угодно, и не годится оставлять в тылу нечто непонятное, если есть время и возможность вдумчиво допросить…

Тянулись минуты. Мазур застыл, как статуя – и Анка старательно изображала пресловутый шланг. А вот у неизвестного терпежу оказалось гораздо меньше – очень быстро он зашевелился, осторожно выглядывая из-за дерева, глядя в ту сторону, где ни Мазура, ни Анки уже не было. Белый, ага. Одежда добротная, но потрепанная так, что сразу видно: не первую неделю шляется по здешним дебрям. Небрит, собственно, уже почти что бородат. Пушка у него не особенно и крутая...