Кровь за кровь - Гладкий Виталий Дмитриевич

– Это кто такой?

– Наш бригадир. Он в "фольксвагене"…

Похоже, парень не врал. Фирма "Линкос"… Опять всплывает это дерьмо в бумажнике.

– Плат! – позвал я Серегу. – Поди сюда!

Мой друг был мрачный, как грозовая ночь. И лишь при взгляде на целого и невредимого "фотографа" он немного расслабился и облегченно вздохнул.

– Посторожи этого кента. Я хочу прошвырнуться по парку. А ты, – обратился я к пленнику, – если вякнет твоя говорилка, ответишь бригадиру, что у тебя все в норме. И смотри, без глупостей. Плат, если он надумает выкинуть фортель, дай ему пистолетом по башке.

Плат не стал уточнять мои намерения, лишь предостерегающе нахмурил брови. Кто бы мог подумать, что в милиции растят такие слабонервные кадры? Я бросил взгляд на пистолет в его руке и Серега инстинктивно спрятал "макарова" за спину. Да не нужна мне "пушка" и не собираюсь я, дружище, мочить кого бы то ни было. Если, конечно, меня не вынудят.

"Фольксваген" стоял в тенечке, у самого въезда на центральную аллею. Бугор "фотографа" сидел на водительском месте и слушал музыку. Интересно, почему все тупорылые так любят громкий звук? Машина буквально сотрясалась от грохота стереодинамиков.

Я ужом подполз к машине, стараясь, чтобы меня не было видно в зеркалах заднего вида.

Любитель музыки, увлеченно подпевая какой-то сумасшедшей группе, несущей сплошной бред, тем не менее был настороже и вертел головой словно летчик-истребитель в воздушном бою. Козел выхолощенный… Сейчас ты у меня заблеешь…

Я метнулся вперед со скоростью удава, охотящегося на глупую мартышку, и рывком отворил дверь "фолькса". Меломан дернулся, будто его обожгло, и с ужасом вытаращился на меня и впрямь как на атакующего ползучего гада. Он даже не пытался сопротивляться, лишь пялился безумными глазами и пытался что-то сказать.

Я его узнал сразу. Это был тот самый хмырь, которого мне пришлось огреть по башке нунчаками во время ночного налета на нашу контору.

Глава 16. ПО ПЯТАМ СМЕРТИ

Мы ехали на "фольксвагене". Теперь наш "жигуль" стал не транспортным средством, а ловушкой для дураков. Коими являлась вся наша троица во главе с великим сыщиком Платоновым. Мы решили оставить презент Боба в парке – до вечера, чтобы не простыл горячий след, на который нас поставила госпожа Удача. Два хмыря – наш улов – лежали на заднем сидении в виде гусеничных коконов – спеленатые и с заклеенными скотчем ртами.

Мы держали курс на штаб-квартиру любителей чужих тайн, откуда осуществлялось управление операцией по слежению за нами и нашим офисом. По словам пленников, бригадира Чури и Гольяна /так кликали "фотографа"/, там находился их босс, который не числился в штате фирмы "Линкос", но заправлял всеми бойцами, осуществлявшими в подозрительной конторке охранные и иные функции. По поводу "иных функций" Чуря сильно притемнил, но я не стал настаивать на полной откровенности с его стороны. Мне было и так понятно, что собой представляют эти двое и иже с ними. В наплечной кобуре бригадира покоился великолепный девятимиллиметровый "вальтер" Р88 с емкостью магазина в пятнадцать патронов. Это было классная машинка. За нее в Чечне давали очень большие деньги, но мне такая модель попалась всего один раз и то ее замылил комбат, которому какой-то завистник шепнул на ухо о моем сокровище. Поэтому я немедленно спрятал "вальтер" подальше – чтобы у Плата не потекли слюнки. К чему я был до неприличия жаден, так это к хорошему оружию…

Любят современные бандиты всякие гаражи, склады, безвременно умершие предприятия, в основном небольшие, местпромовские, банно-прачечные комбинаты и приказавшие долго жить, а еще дольше качать мускулатуру, дворцы спорта. Все эти сооружения обычно располагаются на отшибе, имеют оставшуюся от прежней хорошей жизни телефонную связь, отопление и канализацию, но самое главное – никто в здравом уме не пойдет туда, чтобы поинтересоваться чем занимаются подозрительного вида молодцы, изредка мелькающие на мрачном похоронном фоне полуразрушенных и разграбленных строений. Эти "памятники" последних конвульсий социалистической системы, ставящей труд /пусть малоэффективный и никому не нужный/ во главу угла, навевают тоску и ностальгию. Однако даже бывшим кадровым рабочим не придет в голову шальная мысль собрать старых приятелей и раздавить бутылочку в родном цехе, на голой станине ржавеющего молота, подаренного русским пролетариям в двадцать четвертом году английскими рабочими и безотказно работавшего до начала светлых дней преждевременно родившейся демократии.