Суд Линча - Троицкий Андрей

– Эта информация нужна лично мне, – сказал Мельников. – То есть очень нужна, – Мельников знал Федотова, как человека внешне сурового, ворчливого, но мягкосердечного по натуре.

Поговаривали, что Федотов не получил на Лубянке генеральские погоны именно из-за того, что проявлял либерализм и уступчивость там, где требовались качества совершенно противоположные и был уволен по сокращению штатов в числе первых.

– В следующий раз внесешь в кассу полторы штуки и узнаешь о своих контрагентах все, что захочешь. Кстати, знакомая личность, – он кивнул на экран монитора, остававшегося невидимым для Мельникова. – Крючковский Всеволод Алексеевич. Да, знавал я его в прежние годы. Во времена нашего знакомства господин Крючковский заведовал постановочной частью в одном второразрядном театре и одновременно являлся нашим стукачом по пидрежным делам. Теперь он дорос до учредителя и генерального директора акционерного общества открытого типа «Новый век». Тут данных об уставном капитале нет, но, думаю, мелочь какая-то. Ничего об этом «Новом веке» не слышал, – Федотов славился острой памятью на имена и названия. – Если у фирмы громкое название, почему-то она быстро загибается. Вот данные на твоего Крючковского, – он нажал кнопку, принтер пискнул, начав распечатывать данные с экрана на бумагу.

– Если тебе потребуется более обстоятельная информация, скажешь мне, – Федотов взялся за ручку серебряного подстаканника. – Устав фирмы, справка из банка о финансовом состоянии «Нового века», проверка этой лавочки через регистрационную палату, а Крючковского через паспортный стол… Такие вещи тебе требуются?

– Спасибо, не требуются, – улыбнулся Мельников. – Достаточно общих данных. А в настоящее время этот Крючковский с гэбешниками не сотрудничает?

– Кому он нужен? – Федотов поморщился. – Тогда его взяли с валютой в кармане, сажать не стали, предложили сотрудничество. А потом сами толком не знали, как Крючковского использовать. Но поскольку он вращался в актерских кругах, где полно гамаков, решили пустить его по этой линии. Раз в месяц он составлял подробные отчеты о своих друзьях. Кто с кем. Кто за любовь, кто за деньги. Толку от него мало было, этим пидрежным делам все равно хода не давали, их не клеили, если не было за человеком чего-то более серьезного. А потом вообще из УК эту статью изъяли. Услуги Крючковского больше не требовались. Позднее он ушел из театра.

Федотов аккуратно оторвал от бумажного рулона распечатку. Пробежал глазами текст, Мельников сложил бумагу вдвое и спрятал в карман.

Федотов выключил компьютер и склонился над кроссвордом.

– А вот тебе ещё вопросик по литературной части, раз ты такой начитанный. Рассказ Чехова на букву «с». «Стрекоза» не подходит.

– Значит, «Стрекозел», – ответил Мельников бездумно. – Это должно подойти.

– Сам ты это слово, – Федотов в позе роденовского мыслителя застыл над столом. – Я в молодые годы, между прочим, только и делал, что повышал свой умственный потенциал. Ну, и физический, это само собой. Работа, библиотека, спортзал – вот три точки, где я дневал и ночевал.

Мельников представил себе подвал Лубянки, где на жестком топчане, накрыв лицо книгой, ночевал молодой Федотов. Сделалось смешно.

* * *

В квартире банкира Горшкова Мельников побродил из кухни в кабинет хозяина и обратно, рассказал пару анекдотов домработнице Дусе. Хозяин дома разрешил Мельникову в свое отсутствие рассматривать книги, художественные альбомы из своей библиотеки, а также пользоваться видеомагнитофоном в кабинете. Мельников, погруженный в себя, блуждал по квартире банкира, лучшие мысли всегда приходили на ходу. Дуся шинковала капусту на кухне. Мельников, так и не озаренный интересной мыслью, сделал ещё несколько ходок по квартире, присел на табурет.

– Зоя Леонидовна ещё не встала? – спросил Мельников.

– Встала, я ей завтрак наверх отнесла, – Дуся переложила капусту в эмалированное ведро, взяв со стола новый вилок, разрезала его на две равные половины. – Чего-то она без аппетита сегодня. Ничего, после трех часов разойдется.

– Не говорила, не собирается она куда?

– Она мне не докладывается, – вздохнула Дуся и согнулась над разделочным столиком. – Сказала, чувствую плохо и легла в кровать. Хочешь, супу разогрею, пока она лежит? А ты ходишь, небось, целый день не жрамши?

– А чего у тебя за суп? Щи, наверное?

– Горох, – ответила Дуся, не отрываясь от капусты. – Александр Анатольевич велел горох приготовить.