Последний самурай - Воронин Андрей

— Друзья, — недовольно пробормотал он. — Какие там друзья! Объясните мне, Окими-сан, какая дружба может быть между главой крупной корпорации и водителем его автомобиля?

Госпожа Окими уже сидела на своем месте за столиком в углу, и ее тонкие пальцы с непостижимой скоростью порхали по клавиатуре компьютера, извлекая из нее мягкий стрекочущий звук.

— Я думаю, — ответила она своим нежным голоском, не отрывая взгляда от экрана, — что мы с вами знаем слишком мало, чтобы об этом судить.

Господин Томосава подождал продолжения, но так ничего и не дождался: видимо, госпожа Окими сказала все, что считала нужным сказать. «Ловко, подумал господин Томосава. — Ничего не скажешь, умно. Эта Окими-сан явно метит на мое место. Она даже стала меньше краситься, когда поняла, что старику это не по нутру. А самое смешное, что этот примитивный прием, похоже, неплохо действует: господин Набуки стал ее выделять. Ну а мне что делать? Ходить на службу в кимоно и соломенных дзори?»

Пока старший секретарь господина Набуки мучился переживаниями карьериста, под которого подкапывается его подчиненный, в кабинете происходил по-стариковски неторопливый разговор, имевший далеко идущие последствия для всех служащих «Набуки корпорейшн». Разговор этот при всей его размеренной неторопливости был гораздо более драматическим и напряженным, чем недавно разыгравшийся скандал в приемной. Однако секретарям господина Набуки это было невдомек: Сабуро для них по-прежнему оставался просто водителем лимузина, которому давно пора на пенсию.

Одна из панелей стены напротив рабочего места господина Набуки была сдвинута в сторону, открывая взгляду плоский экран большого телевизора, целиком спрятанного в просторной нише. Телевизор работал: господин Набуки смотрел выпуск новостей на канале Си-эн-эн. На экране были видны старые русские танки, ведущие огонь по горному склону. При каждом выстреле танки подскакивали на месте, заволакиваясь густыми облаками желтой пыли. Звук был отключен: господин Набуки ждал совсем других новостей, и подробности американской акции возмездия его совершенно не интересовали.

— В чем дело, Сабуро? — спросил он, опускаясь в свое кресло боком к работающему телевизору и делая водителю знак подойти.

— Плохие новости, Набуки-сан, — сказал Сабуро, приблизившись к столу.

Господин Набуки покачал головой.

— Хороших новостей не бывает, друг мой, — сказал он. — Новость — это всегда неожиданность, а неожиданности обычно не несут с собой ничего хорошего. Особенно в нашем возрасте и при наших с тобой занятиях. Если появляются неожиданные новости — значит, что-то пошло не по плану, что-то упущено, не предусмотрено, вышло из-под контроля… А это всегда плохо. Более того, это опасно. Но ведь нам не впервой встречать опасность лицом к лицу, не так ли?

Сабуро почтительно наклонил голову в знак согласия. Размеренный тон господина Набуки, как обычно, мгновенно заставил его взять себя в руки, усмирив бушевавшее в груди волнение. В то же время он подумал, что встречать лицом к лицу такую опасность господину Набуки до сих пор не приходилось.

Он заметил, что господин Набуки все время косится на работающий телевизор, и бросил быстрый взгляд на настольные часы. Унявшееся было беспокойство снова всколыхнулось: он не понимал, почему все телевизионные каналы мира до сих пор не трубят об очередной катастрофе. Судя по времени, эфир должен был буквально ломиться от панических сообщений, сопровождаемых вселяющими ужас картинками страшных разрушений. Вместо этого Си-эн-эн демонстрировала уже успевшие изрядно надоесть публике кадры, на которых американские летчики перепахивали фугасными бомбами афганские горы.

— Ты сказал, что у тебя есть новости. — Голос господина Набуки оторвал Сабуро от невеселых раздумий, и он невольно вздрогнул. — Неужели ты нарушил все наши правила и ворвался сюда только для того, чтобы посмотреть телевизор?

— Кицунэ Таками получил сообщение с Кунашира, — сказал Сабуро. Помните человека, который сфотографировал вас на причале?

— Что-то припоминаю, — равнодушно ответил господин Набуки, но в душе у него шевельнулся неприятный холодок: фотограф с Кунашира ему сразу чем-то не понравился, хотя он не смог бы вразумительно объяснить, что именно его не устраивало в этом человеке — А в чем дело? Меня часто фотографируют, я к этому привык. К тому же, я надеюсь, Что наши друзья на Кунашире выполнили мою просьбу и фотографий больше нет.