Роспись по телу - Данилова Анна

Известие о том, что его друг и брат – Валера Нодень, он же Франк, жив и живет в Москве, привело Дмитрия в такой восторг, что он целую ночь пил вино в гостинице на острове и горланил испанские песни. Он был по-настоящему счастлив. А под утро догадался позвонить в Москву и проговорить с ним около часа.

К тому времени Гел, Женя Рейс и Ольга Белоконь уже вернулись к себе домой. А в середине сентября, когда Юля вернулась из Науру вместе с Дмитрием, которому она обещала помочь оформить визу в Испанию, чтобы он поехал туда и пожил там с месяц, пока она не приедет к нему и не поможет с покупкой дома, они собрались в квартире Гел отпраздновать свое полное освобождение. Никто не знал, что Юля приехала с хорошими новостями, касающимися непосредственно благополучия Гел, Жени Рейс и Оли Белоконь. Она привезла им банковские документы, свидетельствующие о том, что они являются вкладчиками крупнейших швейцарских, немецких и московских банков. Суммы у всех были разные, и Юля передавала документы каждой девушке в отдельности, объясняя, из каких расчетов она исходила, определяя долю каждой, и каким образом они смогут реально воспользоваться деньгами. После того как она закончила беседовать с Олей Белоконь, в квартире Гел наступила оглушительная тишина. И первой ее нарушила Женя Рейс:

– Деньги… Вы слышите, как звучит это слово? Оно словно звенит: день-ги! день-ги! А деньги – это свобода. Деньги – это возможность отомстить Корнетову. Деньги – это так много и одновременно так мало. Что мне делать? Как мне объяснить Валере, что я стала богатой?

– Он сам расскажет тебе много интересного, – заинтриговала ее Юля. – Скажу тебе только, что он – сын Бахраха. И твой Валера – единоутробный брат Дмитрия, можешь себе представить? Я тебе как-нибудь отдельно расскажу и про твою свекровь. Ее зовут Стелла… А когда у тебя будет возможность увидеть ее в душе или бане, обрати внимание на…

– Не может быть. Шрам? У моей свекрови такой же шрам?

Они проговорили почти до утра, строя планы на будущее, плача и смеясь, вспоминая свою жизнь и рассказывая о себе почему-то самые грустные истории. И именно этой ночью у Земцовой родилась идея освобождения Ноденя. Ведь в банке Науру помимо денежных вкладов в одном из ящиков сейфа хранилось письмо, содержащее в себе название и адрес российского банка в Москве, а также код, по которому можно получить содержимое уже другого ящика сейфа. В нем-то Юля с Дмитрием и обнаружили папку с документами, которые могли бы помочь оправдать Ноденя и которые свидетельствовали о причастности Михаила Семеновича Бахраха к крупным финансовым аферам. Здесь же лежали и документы, «сделанные» Бахрахом против Ноденя, – с фальшивыми подписями и печатями. Юля поняла это не сразу, а лишь после того, как сопоставила печати на аналогичных договорах Бахраха. Но и после этого она не могла быть, конечно, ни в чем уверена. В сейфе была также видеокассета, адресованная непосредственно Дмитрию, – он не пожелал показывать ее Земцовой и ни разу после возвращения так и не предложил ей просмотреть ее. Вероятно, это было послание Бахраха сыну.

Юля же рвалась домой, в Саратов, чтобы как можно скорее добиться освобождения Ноденя.

И вот теперь, когда все было позади и Нодень пил у себя дома, наслаждаясь свободой, она поняла, что ни разу за все время не вспомнила ни Шубина, ни Крымова. Словно судьба уверенной рукой перевернула страницу ее жизни.

Утром, проснувшись, она сладко потянулась, зевнула и посмотрела в окно. Все, началась осень. Но ей не грозят холода и дождь, слякоть и серые тучи. Она едет в Испанию, к Дмитрию. Они купят дом и будут там жить. Просто жить и наслаждаться жизнью. Как друзья. Есть апельсины, сыр и теплый крестьянский хлеб. Дмитрий будет совершенствоваться в игре на гитаре, а она – греться на солнышке, купаться в море и пить красное вино. А потом она купит билет на самолет и полетит в другую страну… Нет, я туда не полечу. Если захочет, сам разыщет…

Она закрыла глаза и увидела себя сидящей в машине, мчащейся по ночной Москве. Они ехали за платьем Гел. Они так быстро домчались до дома Гел, поднялись к ней в квартиру, словно их преследовали. И сразу же, не сговариваясь, бросились друг другу в объятия. И почему-то никто, никто не заметил их долгого отсутствия…

Зазвонил телефон, и Юля с пылающими щеками приподнялась на постели, схватила трубку. Кто-то посмел так грубо вторгнуться в ее грезы.

– Земцова. Слушаю.