Темные тени нехорошей квартиры - Михайлова Евгения

А перед этим, будучи еще просто врачом, он привел в этот дом знакомого нотариуса, тот курил на кухне два часа, пока Петр избивал свою мать. Она все переписала на него. Завещание его не устроило. Она была очень здоровой, в молодости преподавала плавание. Она давала ему много денег, покупала машины, но он уже сам был не очень молод и оставаться сынком властной и богатой маменьки больше не желал. Он перерезал кабель домашнего телефона, удалил все контакты на ее мобильнике, оставив только свой. Надо быть в курсе. В ее фирмы и в банки он сообщил, что у матери обнаружен синдром Альцгеймера. «Прошу любить и жаловать нового владельца». Он думал, что она быстро умрет без воздуха, без врачей и лекарств, практически без еды. Вот эти хлебцы и яблоки он приносит раз в неделю все годы. За это время сменилось много охранников. Он отбирал их сам как владелец особняка. Увольнял, как только кто-то задавал всего один вопрос со словами «ваша мама». А она живет. У нее не изменилась дикция, у нее даже нет ярко выраженного склероза. И ему страшно мешает то, что она все осознает. Он легко может ее убить, он врач, – кубик воздуха в вену, и все. Или удар затылком о твердый предмет, но он тянет эту лямку. Ему кажется, это слишком, может всплыть. Он по-прежнему чувствует себя ничтожеством перед ней, сохранился и какой-то страх, с чем он не может справиться. Знает о том, что она заперта здесь, хотя бы охранник. Значит, может, кто-то еще. Он втянулся в этот бред. Он не освободился от зависимости всей своей жизни. Он всегда был ее жертвой. Теперь – она его. Они без этого, наверное, не могут. «Она сошла с ума, а я заразился, – беспощадно думал он. – Она и сейчас в чем-то сильнее меня. И потом: я могу ее убить один раз, а хотелось бы много». Последняя мысль была на самом деле настолько сумасшедшей, что сегодня надо было все это быстро прекратить и уходить. Но мать, конечно, заныла.

– Я все время ищу твои фотографии. И свои. Где наши альбомы?

Ну, ничего не соображает. Зря она это начала. Теперь он уже собой не владел.

Было совсем темно. Настя зашевелилась, пытаясь освободиться. Сергей, не окончательно проснувшись, сказал:

– Не пущу. Перестань брыкаться. Я все помню. Сегодня тридцать первое. Мы вместе едем за большой елкой. Потом за собакой, тигром и крысой. Дома разберемся, в кого кто влюбится. Потом покупаем тебе платье, мне трубку, как у Шерлока Холмса… Нет, трубку мы покупаем Масленникову, который приглашен к нам вечером с женой, она же моя одноклассница Алка. Алке и их Оле можно свинок морских купить. Они такие же странные, как вы с Олежкой. Нам будет веселее. Земцову… Настя, как ты думаешь, какой самый глупый подарок бывает на Новый год?

– Костюм Деда Мороза.

– Почти. Мы подарим ему костюм Снегурочки.

– Мне нравится твое настроение. Хорошо, что моя мама встречает Новый год в Берлине с нормальным мужем. А то бы ты ей точно змею подарил. Ты свою маму не забыл?

– Моя уже в Голицыне. Она будет встречать Новый год со своей бывшей ученицей, которую только что бросил с двумя детьми муж. Мы заказали туда по Интернету еду и подарки.

– А почему я об этом ничего не знаю?

– Потому что мой язык не успевает за событиями. Этот тип бросил Дашу вчера, когда я был в машине. Мама позвонила и сообщила, что там все плачут – Даша и дети. Ну, мы подскочили, все заказали, мать осталась принимать заказы, готовить еду и всем утирать слезы. Я… Черт. Когда вокруг столько эмоций, невольно впадаешь в праздник, как в стихийное бедствие. Зачем я заказывал все в разных магазинах… У меня теперь есть, можно сказать, свой. Я как раз из Голицына туда и поехал. Заказал, кстати, корм собаке, которая еще об этом не знает, у дамочки из «нехорошей» квартиры. Она решила, что я за ней шпионю.

– А на самом деле?

– И на самом деле. Она торгует лекарствами. Сама сказала, что ее поставщики продадут кому угодно что угодно. Подозреваемой она быть не хочет. Но является.

– А зачем ей, по-твоему, убивать?

– Ну, ей соседка не нравилась. У Марины на складе могла заваляться синильная кислота. Ей захотелось пошутить. Кстати, в той бутыли с настоем, которую Слава изъял, осталось его достаточно, чтобы полдома отравить. Планы у людей бывают весьма причудливые.

– Кончай валять дурака. – Настя освободилась из его рук и встала. – Это не та соседка, с которой ты выпивал, приехал немного странный, и по всему было видно, что она к тебе клеилась?

– Ты это поняла? – Сергей серьезно и задумчиво смотрел на жену. – А я совершенно не представляю себе, как ты относишься к таким вещам. Кроме шуток. Мне иногда кажется, что у тебя, нежной, прекрасной, чувственной женщины, мозг работает только для решения доказательств неких теорем. Не только в науке, а и в жизни. Исключение – Олежка. Тут все без границ и без логики.

– Я тебе разонравилась?

– Отвлекающий, глупый вопрос. Просто я помню, какой ты была. Как твой мозг постоянно страдал из-за любой беды, которая не имела к тебе прямого отношения.

Сергей тоже встал, поднял лицо жены за подбородок, внимательно посмотрел в карие ясные глаза.

– Ты со всем справилась, девочка?

– Кажется, да. – Настя смотрела прямо, но в глазах не было ответа.

– Надо бы радоваться, – сказал Сергей. – Только я уже наяву держу тебя в руках, а мне все кажется, что ты уплываешь.

Он даже погрустнел, что бывало крайне редко.

– Эх ты! – Настя взъерошила его густые светлые волосы. – А еще супермен. Ты просто не смирился с тем, что я не выцарапала тебе глаза из-за какой-то дамочки с интернет-магазином. Ее Марина зовут, да?

– Да. И по поводу глаз ты тоже права. Хотелось бы движухи в наших отношениях. Но некогда давать тебе такую возможность. Собираемся. Ты выписала адреса заводчиков или питомников, где продаются собаки? Где продаются платья и трубки – я знаю. У меня лежит в столе один неозвученный гонорар. Как раз к сегодняшнему дню. Гламурная подруга Моника со мной расплатилась… Как всегда.

– Неужели опять?

– Да. Такое однообразие. Очередного мужа взяли на очередной подруге.

– Фу, какой плохой гонорар.

– Да не такой уж… Подруга с этим событием пропиарилась в Твиттере, всем это страшно понравилось, а ей особенно. Выложила все самое интимное. Муж вернулся к Монике, как блудный сын. Подарил ей ресторан. Вполне святочная история. Так что мы можем сегодня ни в чем себе не отказывать.

– Мы и не будем, – улыбнулась Настя. – Только не к заводчикам поедем, а в приют. Там бездомные или брошенные собаки, есть щенки. Наверное, именно щенка мы и возьмем, чтобы рос вместе с Олежкой.

– Мама! Папа! – влетел в спальню возбужденный ребенок. – Мне снилась собака! У нее был хвост, как у лисы!

– Начинается, – вздохнул Сергей. – Вроде бы мы отмучились с твоими, Настя, вещими снами, теперь этот явился.

– Он ничего плохого не видел во сне, – Настя уже стояла на коленях и внимательно рассматривала сына. Это у нее была такая ежедневная, минутная диспансеризация, которая включала анализ настроения, активности, жизненного тонуса малыша. Сергей прочитал в ее взгляде заключение: Олежка здоров и весел.

– Отлично, – отреагировал он на ее неозвученное заключение. – Конечно, сон мог быть хуже. Например, у собаки во сне мог оказаться карман на животе, как у кенгуру. И что бы мы делали?

Олежка ахнул.

– А такие собаки бывают?

– К счастью, нет, – ответил Сергей. – Марш умываться. Собираемся, питаемся, едем!

Когда счастливый ребенок вылетел из комнаты, Настя задержала Сергея за руку.

– Подожди. Я, конечно, ревную тебя к другим женщинам. И, если понадобится, выцарапаю тебе глаза. Постараюсь.

– Успокоила! Рублем одарила! – рассмеялся Сергей. – Понадобится! Обязательно! Я сообщу, когда.

Да. Петр вечером искренне хотел оставить матери еду и уехать. Но она заныла про семейные альбомы, которые он истребил с особой жестокостью. Как мечтал всю жизнь. Эти похабные альбомы, где его младенческие фото находились по соседству со снимками разных мужиков, иногда полуголых или вовсе голых. Где молодая Виолетта изгибалась в соблазнительных позах, стояла, держа его за руку у моря или океана, и ясно было, что сын ей нужен лишь как очередное подтверждение ее женственности. Ему это было ясно. И сейчас, когда она – старуха, когда он ее засушил в этой квартире многолетним заточением, она хочет это увидеть. Она хочет получить удовольствие от того, что это когда-то было! Ее триумф и его унижение. Вечер перестал быть томным.

– Почему у тебя такой бардак? – прорычал он, вытаскивая ее за руку в заваленную тряпьем прихожую. – Зачем ты все это вывалила из шкафов? Ты что, не можешь убрать? У тебя времени нет?

– Я устала, – испуганно забормотала мать. – Я не помню, как это произошло. Я плохо вижу, здесь темно.

– Ты плохо видишь?! – Он достал из внутреннего кармана пиджака айфон, нашел текст, который скачал дома из Интернета, и сунул ей под нос. – Читай.