Возмещение ущерба - Дугони Роберт

— Там есть автоматическая чистка, мама, — сказала Дана. Подойдя к стеклянным дверям, она открыла их. Ветерок тронул занавески. — Здесь надо проветрить.

— Ты что, по делам здесь? — Медина находилась на другом берегу озера Вашингтон, всего в пяти милях от центра Сиэтла в восточном направлении, и доехать до нее было легче легкого по одному или другому из двух мостов, но мать всегда говорила об этом как о чрезвычайно утомительном и трудном путешествии.

— Как Молли? Как мой милый ангелочек? — Мать явно нервничала из-за того, что привычное течение дня было нарушено.

— Молли — прекрасно, мама.

Мать распахнула холодильник:

— Дай я тебя чем-нибудь угощу. Стаканчик лимонаду хочешь? У меня индейка есть. А можно разморозить курицу. Я могла бы…

— Мама…

Мать замолчала.

— Я приехала специально, мама.

Мать захлопнула дверцу холодильника.

— Что такое? Что случилось?

— Ты сядь.

Мать нерешительно двинулась к круглому кухонному столу с вазой в самом его центре, полной только что срезанных в саду роз. Она выдвинула стул и села на самый краешек.

— Я с дурной вестью, — сказала Дана и по выражению лица матери поняла, что та услышала в этих словах эхо пятилетней давности — то же самое, что слышала и она, Дана.

— Ты не больна, нет? А Молли?

— Нет, мама. Молли здорова. Это Джеймс, мама… — Слова застревали в горле. По щекам ее покатились слезы. — Он погиб, мама. Джеймс погиб!

На лбу матери обозначились морщины. Глаза стали влажными.

— Погиб? — переспросила она потрясенно, как может спросить только мать, узнав о гибели своего ребенка. Ее тело сгорбилось, осело под тяжестью невыносимой муки.

— Он умер, мама. Джеймс умер, — сказала Дана, понимая, что эхо и этих ее слов ей предстоит слышать долгие-долгие годы.

9

Кизил и вечнозеленые кустарники, отбрасывая тени, окутали кухню и гостиный уголок серой пеленой, когда солнце скрылось за деревьями. Дана стояла возле терракотового кухонного прилавка, наполняя чайник водой, устремив взгляд на задний двор. На ножках садовой мебели — стола и стульев — заметна ржавчина. Надо их почистить, принести из кладовки подушки, расставить тенты. В доме Хиллов на берегу озера Вашингтон вновь соберутся люди. Предстоят ирландские католические поминки. С выпивкой.

Возбуждение, позволившее ей как-то продержаться и при первом страшном известии, и на опознании тела Джеймса, и когда пришлось сообщить матери, а потом обзванивать родных и друзей, сменилось тупой апатией. Кое-кто новость уже слышал. Они хотели обсуждать ее с ней, задавали вопросы, но ответов на эти вопросы у нее не было, как не было и желания пытаться что-то объяснять. Некоторые хотели прийти. Она вежливо отклоняла такое предложение. Звонили репортеры. Им она говорила, что семья от комментариев воздержится. Вскоре она отключила телефон.

Мать лежала в своей спальне наверху, в самом конце коридора, за закрытой дверью. Она потеряла сознание, сползла с краешка стула и грохнулась бы на пол, если б Дана не поддержала ее. Джек Портер, давний семейный доктор Хиллов, приехал немедленно, как только Дана позвонила ему. Приехав, он дал Кейти Хилл успокоительное и чем-то снизил давление.

Горячая вода из-под крана переполнила чайник и обожгла руку Даны. Она закрыла кран, отлила из чайника излишек воды и автоматически повернулась туда, где некогда стояла плита, а теперь находился крытый плиткой рабочий стол. После смерти отца мать переделала кухню вместе с тремя ванными. Теперь плита располагалась в центре, огромная, как в ресторане, с восемью конфорками и грилем такой величины, что на нем можно было жарить мясо для целого дивизиона. С колпака этой плиты свисала на крюках кухонная утварь. Дана никак не могла понять, зачем понадобилось матери ждать так долго и заняться переделками, лишь оставшись одной. Теперь же ей казалось, что она поняла причину. Причина была та же самая, что заставляла мать упорно чистить вручную плиту с кнопкой автоматической чистки. Ей надо было чем-то себя занять.

Дана поставила чайник на переднюю конфорку. Пламя пыхнуло, и в воздухе слегка запахло газом. Медное днище начали лизать сине-желтые огненные языки, пока Дана не отрегулировала пламя. Услышав шуршание автомобильных шин на подъездной аллее, она выглянула в боковую дверь. Синий БМВ подкатил и встал возле ее «эксплорера». Из машины вылез Грант с Молли на руках;