Миллион в воздухе - Вербинина Валерия

– И о котором не знают даже газеты, а это гораздо хуже, – вставил Кристиан с улыбкой.

– Тем не менее, какой смысл подбрасывать постороннему человеку орудие убийства, когда его всегда можно выбросить?

– Наконец-то мы произнесли слово «убийство», – усмехнулась Амалия. – Подумайте, мистер Фрезер: там, где убийство, там неминуемо и следствие. А следствие всегда ищет преступника, и ищет его по уликам и показаниям свидетелей. Только главная улика – вот она. – Амалия кивнула на нож. – Зачем искать кого-то еще?

– Но в поезде не совершили никакого убийства, – напомнил Кристиан. – Иначе газеты давно бы об этом раструбили. Почему вам так нравится отрицать очевидное, госпожа баронесса?

– Потому что у меня пропала перчатка, – с улыбкой ответила Амалия. – И потому, что у меня нет привычки терять вещи.

– Простите меня, сударыня, но я не вижу связи, – сказал Уолтер.

– Лично я думаю, что все было гораздо проще, – поддержал его Кристиан. – На вилле к обеду зарезали курицу, и Кларисса решила разыграть свою внучку. Отсюда и окровавленный нож, и платок.

– Вы высказали очень разумную мысль, господин граф, – сказала Амалия. – Надо прежде всего проверить, что за кровь на платке – человеческая или чья-то еще. Я предлагаю следующее. Поскольку в этом деле замешаны интересы мисс Мэй, мы пока будем обо всем молчать. Мистер Фрезер?

– Я согласен, – быстро ответил священник.

– Господин граф?

– Можете на меня положиться, я нем.

– Вот и прекрасно. Нож и платок я оставляю у себя. Мой знакомый сделает необходимые анализы и скажет, с чем мы имеем дело. А пока будем ждать новых странностей.

– Я не понимаю вас, госпожа баронесса, – проговорил Кристиан после паузы.

– По-моему, все предельно просто. Странности – это то, что нарушает привычное течение вещей. Пока у нас есть только три. Номер один: нож и платок в чемодане Мэй. Номер два: моя перчатка. И номер три: труп.

– Но никакого трупа нет! – вырвалось у священника.

Амалия усмехнулась.

– Вот это и есть самая большая странность, – сказала она, блестя глазами. – Потому что труп должен быть. Иначе не было бы ножа. – Она рассмеялась. – Боже, мы ведем глубокомысленные беседы, совсем как в детективных романах! Ну ничего, будем верить, что вскоре все прояснится. А пока – не желаете ли вы отобедать у меня? Обещаю, за столом не будет никаких разговоров о преступлениях!

Около одиннадцати утра мисс Мэй встретилась с мистером Уолтером Фрезером, а затем они поехали в Монако.

Пока на вилле «Шарль» четверо друзей совещались по поводу странной находки, хозяйка виллы «Маршал» приняла у себя невзрачного плешивого человечка, наделенного, однако, чрезвычайно цепким и все примечающим взором. По поручению Клариссы и Бланшара человечек, носивший красивое имя Раймон Босежур, должен был выяснить, для чего милая Мэй, едва приехав, сразу же покидает любящую – ну хорошо, пусть вредную – бабушку и что она вообще замышляет.

– В Монако? – поразилась старая дама. – Что она там забыла?

Раймон кашлянул, чтобы скрыть улыбку.

– Она играла в казино, – доложил он.

– Моя внучка Мэй? – Кларисса оторопела.

– И выиграла, – без зазрения совести донес Раймон. – Большие деньги.

– А потом? – спросил Бланшар, присутствовавший при разговоре.

– Потом она завернула в магазин духов, а после отправилась в гости к баронессе Корф, где вместе с Фрезером пробыла довольно долгое время. Когда они уходили, я услышал, как баронесса предлагала им экипаж, чтобы довезти до вашей виллы, но мадемуазель Мэй сказала, что они пойдут пешком. Так что они скоро будут здесь, ну, а я поспешил к вам, чтобы обогнать их.

– Что с тобой, дорогая? – встревожился Бланшар, по мнению которого пауза после слов Раймона слишком затянулась.

– В этом тихом омуте прячутся какие-то любопытные черти, – объявила Кларисса. – Неужели ее не предупреждали, что я терпеть не могу тех, кто ходит в казино?

– Зато теперь можно не ломать голову, как нам от нее отделаться, – заметил бессердечный адвокат.

– Такое впечатление, что она совсем мною не интересуется, – с возмущением продолжала старая дама, поправляя бриллиантовое кольцо. – Где игра на рояле, где распевание песенок, которые будто бы должны мне понравиться, хотя я никогда ничего не понимала в музыке? Где пылкие речи о том, что она всегда мечтала иметь такую щедрую бабушку, как я? Где фотографии родственников, женихов и любимых собачек, которые должны меня разжалобить? Где разговоры о родной крови, наконец? Вместо всего этого рассказ о еже, пять фраз вчера в саду и еще три – за едой, причем самой длинной была просьба передать соль.

– Дорогая, – сказал Бланшар, целуя Клариссе руку, – я уверен, стоит тебе только выразить желание, и она примется петь с утра до ночи. Но если она будет так же фальшивить, как предыдущая, нам же с тобой будет хуже.

Кларисса вздохнула, объявила Раймону, что вызовет, если его услуги снова ей понадобятся, велела адвокату оплатить проделанный труд и отпустила.

– Какого ты вообще о ней мнения? – спросила старая дама, когда они с Бланшаром остались наедине.

– О твоей внучке? – Бланшар почувствовал, что они ступили на скользкую почву, и оттого переспросил, чтобы выгадать чуть больше времени для ответа.

– Мы говорим о Мэй и только о ней, – стальным голосом сказала Кларисса, которая знала наизусть его уловки. – Ну? Ты по-прежнему утверждаешь, что она похожа на какую-то там отравительницу?

– Прости, дорогая, это все мой опыт общения с людьми, который заставляет предполагать худшее, – ответил адвокат, усмехаясь. – Что ты хочешь узнать? По-моему, она чрезвычайно провинциальная и чрезвычайно застенчивая особа, которая чувствует себя не в своей тарелке с тех пор, как переступила этот порог.

– Эта застенчивая особа уже мне надерзила, – напомнила Кларисса. – И теперь, вместо того чтобы обхаживать меня и петь песенки, сбежала к этой русской баронессе, которую знает так же мало, как меня. Как хочешь, Юбер, но здесь что-то нечисто!

– Может быть, она узнала о твоем завещании? – предположил адвокат.

– Откуда?

– Не знаю, но это не та информация, которую можно хранить в секрете вечно. Допустим, твоя внучка разузнала о завещании, поняла, что ловить ей нечего, и решила…

Его прервал слуга, объявивший, что мадемуазель Мэй только что вернулась на виллу. А так как Кларисса обладала ничуть не менее цепким взором, чем ее шпион, она сразу же заметила, что внучка выглядит гораздо непринужденнее, чем вчера или хотя бы сегодня утром. И в самом деле, открывшись Амалии, Мэй почувствовала себя так, словно с души упал камень.

– Где вы были, милочка? Уж не искали ли жениха? – полюбопытствовала Кларисса невинным тоном. Яду в нем было столько, что даже индийская кобра умерла бы на месте от зависти.

– Я думала, у нас вчера уже был разговор на эту тему, – проговорила Мэй, розовея. Только сейчас ей пришло в голову, какие слухи могут пойти о ней с Уолтером из-за того, что их целый день видели вместе.

– Ежи и пони – это, конечно, хорошо, – заметила Кларисса. – Но ведь детство когда-нибудь должно кончиться, не так ли?

– Наверное, вы правы, – бесхитростно согласилась Мэй. – А вчера на обед резали курицу?

…В детективных романах, которые она читала, этот прием – ошеломить противника с наскоку – срабатывал безотказно. Сработал он и сейчас, но зато так, что лучше бы и не срабатывал. Бланшар, который раскуривал папиросу, от неожиданности уронил спичку на роскошный шелковый ковер и прожег дырку. Что касается старой дамы, то у нее был такой озадаченный вид, словно она впервые в жизни услышала о существовании кур. Она была так ошеломлена, что сказала чистую правду.

– На обед у нас не было никакой курицы, и на ужин тоже. А что? У тебя дома есть какая-нибудь любимая курица и ты поэтому не любишь их есть?

– Нет, – сказала Мэй. – Просто мне показалось, что курица была. Или еще что-то такое… мясное.

– Телятина, но ее нам доставляют от лучшего в Ницце мясника, – пояснил Бланшар, когда кончил яростно затаптывать горящую спичку. – А у вас в Лителилле, – так он на французский манер переиначил Литл-Хилл, – что, едят только своих животных?

– Нет, – отозвалась Мэй, лучезарно улыбаясь, – это я просто так спросила.

Тут только Кларисса обратила внимание на то, что из ковра идет дым.

– Юбер! – рявкнула она.

– Знаю, это я прожег, – несчастным голосом ответил адвокат.

– Да? – неопределенным тоном протянула Кларисса. – Ну и хорошо, он все равно мне надоел. Уберем и купим новый.

Она с треском раскрыла веер и стала обмахиваться, но тут вернувшийся слуга доложил, что пришел господин Депре с коллегой и покорнейше просит его принять.

– Что еще за Депре? – капризно спросила Кларисса. – Не знаю такого.

Слуга вздохнул, наклонился к ее уху и пробормотал несколько слов, после чего лицо старой дамы слегка изменилось.