Продажные твари - Дашкова Полина

Телеграф находился рядом с переговорным пунктом, и Маша решила зайти посмотреть расписание выдачи денежных переводов. Окошко выдачи оказалось, конечно, закрыто. Понятно, ведь уже начало одиннадцатого. Маша прочитала, что оно работает с восьми до шести, перерыв на обед с часу до двух. Она огляделась, и ей показалось странным, что в такое позднее время на телеграфе полно народу. На скамейках сидели женщины со спящими детьми на руках, старики, старушки. На беженцев эти люди не похожи.

«Интересно, чего они ждут? — подумала Маша. — Это ведь не вокзал и не аэропорт».

— Простите, пожалуйста, — обратилась она шепотом к молодой русоволосой женщине, державшей на коленях спящего мальчика лет трех, — вы не знаете, долго идут телеграфные переводы из Москвы?

Женщина посмотрела на нее с удивлением и жалостью.

— Миленькая моя, переводы идут месяцами.

— Нет, не почтовые, телеграфные, — уточнила Маша, думая, что женщина не правильно ее поняла, — телеграфные ведь приходят очень быстро.

— Они никогда не приходят, — покачала головой женщина, — вы думаете, чего мы все здесь ждем? Именно телеграфных переводов! Выплачивают только тогда, когда кто-то отправляет деньги отсюда. Других денег на почте нет. А кто станет отсюда отправлять? В основном сюда высылают.

«Нет! — твердо сказала себе Маша. — Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда!»

— Вот мы, например, — продолжала шепотом женщина, — восьмые сутки не можем улететь домой. Муж выслал деньги на обратный билет десять дней назад.

— Но ведь можно потребовать! Здесь же есть какое-нибудь начальство!

— Бесполезно, — вздохнула дама, — вы думаете, мы не требовали? Я даже сидячую забастовку в кабинете начальницы устраивала. У меня все деньги кончились, ребенка кормить нечем. Хозяева держат из жалости, подкармливают чем могут. На сколько еще их жалости хватит, не знаю.

— А ваш муж не может просто приехать и забрать вас? — спросила Маша, укоряя себя: «Вот, не одной тебе так плохо! Ты хотя бы без ребенка! А еще ноешь!»

— Мой муж сейчас в Баренцевом море, на траулере плавает. И плавать будет до начала ноября. Он штурман. Мы-то сами из Мурманска. Он перевод отправил и уплыл со спокойной душой.

— Неужели не предупреждают отправителей, что здесь невозможно получить деньги?

— А кому это нужно? Конечно, нет! Маша с ужасом подумала, что теперь ей придется жить на телеграфе.

— А назад эти деньги возвращаются? — спросила она.

— Отправителю выплачивают через два месяца, по квитанции.

Вскочив в закрывающиеся двери автобуса и стоя на задней площадке, Маша приняла решение: завтра она заберет у хозяйки оставшиеся деньги, объяснит ситуацию. Там как раз будет около двухсот тысяч. Хватит на билет в плацкартный вагон.

На следующий день рано утром она поймала хозяйку у калитки — та собралась на рынок. Возмущаясь, причитая и дуясь, как индюк, хозяйка все-таки выдала Маше двести тысяч, пробормотав:

— Артистка-авантюристка! Ездят тут всякие! Конечно, до вокзала Маша все-таки зашла на телеграф, тут же получила квиток, сообщающий, что на ее имя пришел перевод на сумму четыреста тысяч.

И еще раз убедилась, что денег этих она здесь никогда не увидит.

На вокзале очередь к билетной кассе была небольшая но двигалась медленно. Маша успела просмотреть табло расписания, узнала, что есть билеты до Москвы и на сегодняшний вечер, и на завтрашнее утро. От нечего делать она стала читать плакат-листовку, приклеенную у кассы. «Выведем теневую экономику на свет божий!» — взывал некто Вячеслав Иванов, кандидат на пост губернатора. С листовки взирала на Машу круглая, курносая, совершенно бандитская физиономия.

«Ну, ты даешь, бандюга! — весело подумала Маша. — Не листовка, а прямо-таки исповедь мафиози. Мол, люди добрые, голосуйте за меня. Я честно признаюсь вам — я бандит. Остальные — тоже бандиты, но вам, бедным, врут…»

Пару раз Машу толкнули, но она так увлеклась листовкой, что не обратила внимания.

Наконец подошла ее очередь.

— Слушаю вас, — сказала кассирша, когда Машина голова появилась в окошке.

— Пожалуйста, один билет до Москвы на сегодня. В плацкартном вагоне.

— Сто шестьдесят семь восемьсот, — сообщила кассирша.

Маша открыла маленькую сумочку, висевшую на плече, чтобы достать деньги. Но деньги исчезли. Дрожащими руками она обшарила сумку, вывалила ее содержимое на узкий прилавок перед кассой.