Продажные твари - Дашкова Полина

— Знаю, — кивнул полковник, — но погибший отлично плавал.

— Товарищ полковник, вы с ним знакомы? — услышал Константинов за спиной чей-то голос.

Для того чтобы пройти за ограждение, которым зачем-то оцепили пляж, Глебу пришлось показать свое удостоверение.

— Да, — кивнул он задавшему вопрос младшему лейтенанту милиции, — я был с ним знаком. Его ведь вся область знала, и не только.

— Тонут чаще всего те, кто хорошо плавает, — заметил врач «Скорой», — то ногу сведет, то сердечный приступ в воде. Обычное дело, мы уже привыкли. А то уснет человек на матраце, упадет в воду и тут же захлебывается. Недаром плавать на матрацах за буйки категорически запрещается.

Уходя, Глеб почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Он оглянулся. На него смотрел парень лет двадцати двух, в резиновом водолазном костюме — один из наемных водолазов НИИ морских млекопитающих.

* * *

Далеко за полночь Константинов и Белозерская сидели вдвоем на освещенном балконе. Арсюша давно спал в соседнем номере, Глеб курил, глядя в темноту санаторного сада, Лиза сосредоточенно вязала.

— Пошли спать, — тихо сказал Константинов, — поздно уже. Ты испортишь глаза, свет очень слабый.

— Глебушка, — прошептала Лиза, быстро двигая спицами, — неужели нельзя просто послать подразделение спецназа в эти проклятые горы и разгромить их вонючие базы к чертовой матери?

— Надеюсь, скоро можно будет. Только Матвея уже не вернешь.

И тут послышался тихий свист. На этот раз Юраш Лазарев высвистывал Траурный марш Шопена. Константинов не стал отвечать свистом, как-то не хотелось. Он просто спустился вниз.

— Ну, что скажешь, полковник? — усмехнулся Юраш, присаживаясь на скамейку.

— Я бы тебя хотел послушать, полковник, — ответил Глеб без всякий усмешки.

— А что меня слушать? Мои никто к офису близко не подходили в тот вечер. Я, конечно, и думать не смею, что это ваша работа. Но ты мне все-таки скажи прямым текстом, мол, нет, Юраш, это не наша работа. А то мой герр генерал требует подробного отчета.

— Нет, Юраш, Иванова убрали не мы. Но и ты мне, будь добр, скажи тоже прямым текстом — что это не ваша работа. Ведь мой генерал тоже ждет подробностей.

— Не наша, — покачал головой Лазарев, — а жаль. Тонкая работа, просто отличная. Особенно мне понравилась вся эта путаница с рыжей красоткой и с молодежной газетой «Кайф». Хотел бы я знать, кто с нами и с вами так успешно конкурирует. Ведь и мы, и вы тоже должны были комсомольца тихо арестовать. У вас как, доказательств-то хватало? — А у вас?

— А у нас в квартире газ! — засмеялся Юраш. — Слушай, Глебушка, теперь уже все равно, удовлетвори мое здоровое любопытство. Вы ведь знали, кто конкретно из чеченцев оплатил предвыборную кампанию комсомольца?

— Не думаю, что любопытство — здоровое чувство. И вообще, Юраш, о мертвых или хорошо, или ничего. Стоит ли поминать несчастному Иванову его чеченские грехи? Пусть земля ему будет пухом.

— Ладно, Глебушка, бог с ним, с комсомольцем. А как насчет твоего Матвея? Про его безвременную кончину что скажешь?

— Скажу одно: я уверен, ваши люди не работали сегодня с раннего утра в бригаде наемных водолазов НИИ морских млекопитающих.

— Ты думаешь, он не сам утонул? — удивленно поднял брови Юраш.

— Ты тоже так думаешь.

— Что теперь гадать? Ведь не докажешь уже ничего. Как говорится, концы в воду. Ужас, что творится, — сокрушенно покачал головой Лазарев, — кандидата в губернаторы находят в роще в одной пижаме с пулей в затылке, лучший журналист области тонет в море среди бела дня, на глазах у нескольких десятков отдыхающих, а мы с тобой, два полковника, ну ничего не знаем.

— И не говори, — согласился Константинов, — действительно, ужас.

Глава 19

К полудню городской рынок превращался в гудящее, орущее, бурлящее, как кипяток, человеческое море. Совсем близко светилось на солнце море, настоящее, спокойное и прохладное. А здесь, на рынке, жара казалась нестерпимой, хотелось вырваться из толкучки и убежать на пляж.

Крепко держа Арсюшу за руку, полковник Константинов шел вдоль бесконечного мясного ряда, где были разложены дымящиеся ломти еще теплой красной говядины, розовой свинины и темно-вишневой баранины. На крюках висели бледные молочные поросята и синеватые кролики с неободранными пушистыми лапками.

— Глебушка, пойдем отсюда, пойдем на пляж! — канючил Арсюша.