Продажные твари - Дашкова Полина

— Что ты! Просто… Родители ждут и вообще…

— Когда именно тебя ждут родители? Сегодня? Завтра?

— Двадцатого.

— А сегодня только тринадцатое. Машенька, может, ты нежно любишь того мальчика Саню и никто другой для тебя не существует?

— Нет, не то. Совсем не то. — Маша вдруг почувствовала, что сейчас заплачет. Это получилось бы глупо и некстати.

— Я могу тебя прямо сегодня отвезти в аэропорт и посадить на московский самолет. Ты ничем мне не обязана. Ты не должна бросаться мне в объятия только за то, что я вытащил тебя из того сарая. Хочешь домой — это твое право, ты взрослый, свободный человек. Но просто объясни мне — почему?

— Потому… — Маша еле сдерживала слезы. «Ты дура и зануда», — с ненавистью сказала она себе, резким движением загасила сигарету, выдернула руку из-под ладони Вадима и встала из-за стола. Он сидел и молча смотрел на нее. Она старалась не встретиться с ним взглядом.

— Мне очень неудобно, — произнесла она каким-то деревянным голосом, — но ты не мог бы одолжить мне сто семьдесят тысяч? У меня ни копейки. Билет в плацкартный вагон стоит сто семьдесят тысяч. Я оставлю тебе адрес и телефон. Ты ведь бываешь в Москве? Я верну при первой возможности. И еще… где мой паспорт и студенческий?

— Твои документы лежат на каминной полке, в гостиной, — тихо сказал он, вставая, — поездом ты, конечно, не поедешь. Тем более плацкартным вагоном. С поездами у тебя плохие отношения.

— Но самолет стоит очень дорого, — возразила Маша все тем же деревянным голосом, — ты и так потратил на меня деньги. А плацкартный вагон — это не товарняк. Там есть милиция.

— Милиция — это серьезно, — кивнул он, — милиция тебя всегда защитит. Ты полетишь самолетом. Адрес и телефон можешь не оставлять. — Он вышел в гостиную, вернулся через минуту, держа в руке Машины документы и стодолларовую купюру.

— Это очень много, — сказала Маша, — билет на самолет стоит дешевле.

— Извини, других денег у меня нет, — он положил паспорт, студенческий и купюру на кухонный стол.

«Рюкзак уже собран, — с тоской подумала Маша — он лежит на кресле в гостиной».

Она взяла со стола документы и деньги, положила в карман юбки, вышла в гостиную, подхватила рюкзак вспомнила, что там в наружном кармане должны лежать маленький отрывной блокнот и ручка, но ни того ни другого не было. «Теперь все равно, — равнодушно подумала она, — ему не нужен мой адрес».

— Может, ты позволишь отвезти тебя в аэропорт? — услышала она откуда-то издалека голос Вадима и застыла на пороге с рюкзаком в руках.

Слезы, которые все это время набухали в глазах, вдруг предательски покатились по щекам.

«Ты не только дура и зануда, но еще и истеричка!» — сказала она себе, а вслух спокойно произнесла:

— Прости меня, пожалуйста. Спасибо тебе. Я не смогу…

Она не договорила. Вадим подошел, легко подхватил ее на руки и, прикасаясь губами к ее губам, прошептал:

— Никуда я тебя не отпущу, Машенька… Рюкзачок упал на пол.

Глава 12

Анатолия Головню всегда смущал момент передачи гонорара. Слишком уж просто и открыто хозяин «Каравеллы» Руслан отдавал ему в руки конверт с положенной суммой «зеленых». Головня каждый раз вздрагивал и озирался по сторонам. Страх заглушал радость от получения толстенькой пачки новеньких вкусно пахнущих купюр.

Как-то он поделился своими опасениями с теми кто ему платил, и сказал:

— Так нельзя! Поймают меня, возьмут с поличным. Надо придумать другой способ, оставлять где-нибудь в секретном месте.

В ответ ему рассмеялись в лицо:

— Да у нас таких, как ты, — половина города! Что ж мы для всех секреты будем придумывать? Мы тебе не американские шпионы. Не нравится — не бери!

Можно бы, конечно, и не брать. Но работать-то все равно пришлось бы, иначе пристрелят. А он не идиот, чтобы бесплатно рисковать.

Наверняка про половину города они загнули. Но четверть — точно работает на них. Та четверть, которая кормилась за счет абхазской мафии, теперь принадлежит чеченцам — с потрохами.

Но одно дело своя, домашняя мафия и другое, совсем другое — чеченцы… К тому же область теперь наводнилась агентами из столицы, чужаками-москвичами, и тебе МВД, и ФСБ, и ГРУ — они только и ждут, когда кто-нибудь из местных проколется. Как тут не нервничать? Как не трястись рукам, не колотиться сердцу — сто двадцать в минуту вместо положенных шестидесяти ударов? Да еще одышка, пот градом! Не скажешь же врачам на медкомиссии, мол, «что вы, товарищи медики, не болен я никакой щитовидкой. Нет у меня, как вы это называете, токсического зоба. Зоб у пеликана в зоопарке, а я просто на чеченцев работаю, выполняю всякие мелкие щекотливые поручения и боюсь, рано или поздно…»