Сломанные крылья - Михайлова Евгения

– Конечно. Оля для меня все. Жизнь.

– Вот на хрена, скажи мне, Серега, люди все так запутывают? – повернулся Слава к Сергею.

– Не наше дело, – спокойно ответил Сергей. – Есть масса возможных причин. Но дело такому гарному парню я найду. Только тут, как в армии: вставать в любое время суток по сигналу и мчаться в указанное место. Да еще делать то, что скажут.

– Нет проблем. Буду вам страшно признателен.

– Одно условие: выезд на задания без жены.

Виктор пришел в больницу в приемные часы, надел на входе бахилы и направился на этаж, где лежала Вера Михайловна. В пластиковом пакете лежали три пачки сока. Он двинулся с другими посетителями по коридору и вошел в палату. Старушка была одна и спала. Он бесшумно дошел до кровати и остановился, глядя на бледную, беспомощную и такую доступную шею. Прислушался. В коридоре разговаривали с родственниками ходячие больные. Виктор подошел к окну, приоткрыл его и бросил на газон, как можно дальше, пакет с соком. Затем достал из кармана матерчатые перчатки. Натянул их. Дверь вдруг открылась. Виктор успел спрятать руки в карманы.

– Вы кто? – тихо, чтоб не разбудить Веру Михайловну, спросила худая, изможденная женщина.

– Сосед, – шепотом произнес Виктор. – Вот навестить пришел.

– Что-то я вас не припоминаю. Может, вы меня знаете? Меня зовут Мария Волохова.

– Да нет. Я мало кого знаю. Рано ухожу на работу, поздно возвращаюсь.

– Может, дочь мою знаете, Олю Волохову?

– Олю? Девочку? Нет, к сожалению. Детей я вообще не вижу. Они спят, когда я прихожу.

– Оля – взрослая девушка. Но это сейчас неважно. Я прошу у вас извинения, но Веру Михайловну мы будить не станем. Ей очень трудно заснуть.

– Конечно, – с облегчением проговорил Виктор. –Я приду в другой раз.

– Вы о ней так беспокоитесь?

– Она меня учила когда-то. Конечно, я был потрясен, когда узнал…

Он быстро выскользнул из палаты и направился к выходу из отделения.

Мария склонилась над Верой Михайловной, прислушалась к ее дыханию. Затем села на стул рядом с кроватью и застыла, сложив руки на коленях. Она всегда брала с собой книги, покупала газеты. Пользовалась ими, когда учила Веру Михайловну писать и говорить. Но сама для себя не прочитала ни строчки с той ночи, когда пропала Оля. У нее и мысль, казалось, осталась одна: дочь исчезла.

Минут через пятнадцать в палату заглянул Вадим.

– У вас все в порядке? – прошептал он. – Никто не приходил?

– Сосед какой-то. Я его не знаю. Говорит, учился когда-то у Веры Михайловны.

– Как зовут?

– Я не спросила.

– Надо спрашивать. Как выглядел?

– Выглядел? Да никак.

– С апельсинами?

– Без.

– Все равно. – Вадим выбежал из палаты, быстро прошел по коридору, разглядывая каждого посетителя, покрутился в очереди у гардероба, потом выбежал во двор, заглядывал во все лица. Но часы приема только начались. Никто не уходил. Некого было догонять. Того, первого посетителя с апельсинами, которого обнаружил у палаты Веры Михайловны заведующий отделением, больше ни разу не видели. Возможно, это был он. Петр Васильевич тоже не сумел его описать.

К ужину Надя пригласила мать Никиты. Лена изо всех сил старалась скрывать, как потрясена роскошью, в которой теперь живет ее сын. Григорий заметил это, наслаждался, оказывал Лене знаки внимания, как равной. Да, так изменилась его жизнь. Когда-то менты об него ноги вытирали и карманы выворачивали, а сейчас равных ему очень мало. Но дело не только в том, что он хотел удивить Лену. Как ни крути, но он должен был себе признаться, что пытается заслужить хорошее отношение зятя. У него появились для Никиты серьезные предложения, но он пока не решался на разговор. Всякий раз, когда Григорий встречался с Никитой, он восхищался. Такое обаяние, благородство и рассудительность – если бы это можно было оценить в долларовом эквиваленте! А почему, собственно, нет? Все стоит денег.

После ужина Стелла принесла из кухни упакованные пакеты со всякими деликатесами. Ошалевшая Лена даже не сопротивлялась. Никита проводил мать до машины, уложил пакеты на заднее сиденье, обнял ее, прижав свой лоб к ее лицу. Он так делал с детства.

– У тебя все хорошо? – спросила Лена.

– Да. Я хотел сказать: я встречался с мамой Оли. Она сказала, что дело не закрыто. Ну, понимаешь, ее не нашли среди мертвых. Там следователь хороший, а отец Оли еще и частного детектива нанял. Я с ними познакомился.

– Что они сказали?

– Они согласились, чтоб я им помогал! Представляешь?

– Нет. Чем ты можешь помочь? Ты ничего не знаешь.

– Да, но они могут что-то узнать и скажут мне, что делать.

– Мальчик ты мой! К тебе здесь так хорошо относятся. Такой поворот может все изменить.

– Ко мне станут относиться хуже? Из-за того, что я хочу помочь найти Олю? Во-первых, я так не думаю. Чего тогда стоит это отношение? Во-вторых, мама, какая разница? Сегодня в моей жизни появился смысл. Я опять надеюсь.

– Господи Боже мой! Что ж ты не взрослеешь! Жене и ее семье нужно, чтобы любили только ее, чтобы искали только ее, когда она в ванную пойдет или в сад. Я прошу тебя: не говори о своих поисках Наде.

– Мамуля ты моя милая! Тебя, наверно, много обижали, ты никому и не веришь.

– Я всегда хотела, чтобы ты делал, что хочешь. Знала, что плохого не пожелаешь. Но сейчас лучше бы ты меня послушался.

– Ладно, ну что ты сразу переживаешь! Пока и говорить-то не о чем.

– Вот именно.

Когда Никита вернулся в дом, Надя была уже в спальне. Он поднялся, принял душ, лег рядом. Она горячо обняла его и прижалась всем телом.

– Я хочу тебе сказать, – прошептала она прямо ему в ухо. – Не предохраняйся сегодня. Давай ребенка родим. Представляешь, у нас вырастет сын – такой, как ты.

– Конечно, – поцеловал он ее в щеку. – Но только рано еще. Я ведь не зарабатываю. Подожди чуть-чуть. Не надо говорить, что у твоего папы денег на всех хватит. И потом, знаешь, я сказать хотел. Я в милицию сегодня ходил.

– Зачем?

– Оказалось, дело Оли не закрыто. Наоборот, кроме следствия, там еще частный детектив работает. Он говорил, ты его видела.

– Да, в морге.

– Я помощь предложил. Они ее приняли. Представляешь?

– Нет. Не представляю. Как ты бегал по милициям и бывшую девушку искал. Как предлагал свою помощь – мальчика на побегушках, что ли? Ты умный человек, но у тебя явно мозги переклинило. Ты женат. Олю твою бывшую давно убили, и далеко не все трупы находят. А я? Как к этому должна относиться я?

– Честно. Мы в трудную минуту протянули друг другу руки и поженились. Чтобы, как нам сказали, в горе и радости друг друга поддерживать. Ты должна понять: если чужие люди еще ищут Олю, значит, надежда реальна. И я должен быть там.

– Когда ты так говоришь, я жалею, что в ту ночь убили Олю, а не меня, – сказала Надя и повернулась к нему спиной. Так они пролежали до утра – не закрывая горячих от бессонницы глаз.

Зина с утра положила документы на стол Анатолия и застыла, потупив глаза. На этот раз выражение лица было оскорбленным.

– Как дела? – рассеянно спросил он, подписывая бумаги.

– Ну как! – с пафосом сказала она. – Переживала всю ночь из-за болезни твоей жены.

– Я так понимаю, это сарказм. Но она на самом деле плохо себя чувствует.

– Флюс? К врачу ходили?

– К себе вызывали. Антибиотики и все такое.

У Зины был шанс спокойно выйти. Но переполнявшая ее злоба оказалась сильнее.

– Говорили мне, что все вы, кобели, одинаковые, но я думала, что нормального человека встретила. Всю себя тебе отдала. А он врет прямо в глаза и не морщится! Ты думаешь, пользуешься мной, как хочешь, а с тебя никакого спросу? Не выйдет у тебя через меня, как через половик, переступать!

– Что ты несешь? – поднял глаза Толя. – Экая дурь из тебя вдруг полезла! Чем я таким особенным пользуюсь, через что переступаю и когда, например, врал?

– Нет у нее флюса! – завопила Зина. – Бегает она, как лошадь, по участку, скачет по террасе, тюки какие-то перекладывает. Не нужны ей антибиотики! Ты меня просто развел!

– Фу, какая же ты вульгарная дура. Ты что, следила за нами? Садись и пиши заявление об уходе. Я больше не собираюсь платить зарплату такой головной боли.

– Какое заявление? Я свои права знаю!

– Ух ты! Не хочешь по собственному желанию, я завтра у тебя такую служебную ошибку найду, что тебя никуда не возьмут.

Зина, не найдя больше слов, выскочила из кабинета с пылающим лицом. Она долго сидела за своим столом, дрожащими руками перекладывая бумаги из одной стопки в другую. И вдруг увидела, что перед ее столом стоит Анатолий.

– Давай спокойно поговорим, – сказал он. – Что тебе померещилось? Какие тюки? Кто бегал по участку? Ирина?

– Не знаю, какие тюки, – всхлипнула Зина. – Я ничего не видела. Суетились вы чего-то. Ирина просто выходила во двор, я ее близко разглядела. Какая-то тетка к вам приходила. Ты белье развешивал. Я поехала просто, чтоб тебя увидеть. Соскучилась. А ты…