Эксклюзивный грех - Литвиновы Анна и Сергей

Дима снова приложился к стаканчику, покончил с чебуреками. Сейчас они показались ему особенно вкусными. Коту бы тоже, наверно, понравились. Наверняка бы даже с тестом сожрал.

Что за мысли в голову лезут? Плевать он хотел на эту жирную мохнатую тварь. Не до кота.

Полуянов вновь подошел к стойке. На этот раз он заказал минералку без газа.

– Правильно, – похвалила подавальщица. Не поленилась, сбегала на кухню, принесла бутылку из холодильника. Дима оставил ей десятку на чай.

– Приходи, красавчик, еще! – колыхнулась в улыбке грозная Катька.

Дима покинул гостеприимную чебуречную. Минералка приятно холодила горло.

"Хрен вам я это так и оставлю, – говорил взбодренный водкой Дима, обращаясь к невидимым врагам. – Хрен вам сойдет это с рук”.

Оставалось узнать: кому это – вам?

“Мне нужно укрытие. И – машина. И еще – надежный друг. Чтоб помог, если что”, – думал Дима.

Скрыться в общаге? Отпадает, слишком открытое место. У кого-нибудь из подружек? Нет. Много щебета, много вопросов – а машин почти ни у кого нет. Остаются друзья. Желательно – с квартирой и без жены. Еще лучше – надежные. И, совсем бы хорошо, не очень близкие. Не из тех, кого они начнут проверять в первую очередь.

"Колька? Запойный. Иван? Женат, детей двое. Илья? Сам квартиру снимает. Сашка Давыдов? Зануда. Ну и что?"

Полуянов подсмеивался над Давыдовым с первого курса. Как не подтрунивать над человеком, который каждое утро жмет натуральные соки, ежедневно протирает пыль, а когда простужается – обязательно рисует в “экселе” собственные температурные графики? И при этом – учится на развратном эмгэушном журфаке.

"Конспекты – он мне всегда давал. Декану – не сдал, когда я в Ленинской аудитории блеванул. А что видимся редко – так это хорошо. Занудство его – как-нибудь перетерпим. Главное, что Санек – не болтливый. И – не сволочь. Подумаешь, пророщенные бобы жрет. Только бы дома, змей, оказался”.

Саша снял трубку с восьмого гудка и неласково буркнул:

– На проводе!

– Привет, зануда.

– О господи. Полуянов! – Саша узнал бывшего однокурсника. – Как ты, как жизнь, как здоровье?

Дима не стал хмыкать, заслышав дурацкий вопрос про здоровье. Сразу взял быка за рога:

– У меня проблемы. – И добавил:

– Кстати, можешь меня послать – пока мои проблемы не стали твоими.

– Баран, – буркнул Саша. Он не раз упрекал Дмитрия в том, что тот говорит, как пишет. А пишет – как пишут в бульварных боевиках. Сам Александр по окончании журфака ушел в пресс-секретари в фармацевтическую фирму и изрядно поднаторел в написании скучных медицинских статеек. – Чем могу? – немедленно откликнулся Саша. Особой радости в его голосе Полуянов не уловил.

– Скрыться на пару дней.

– Ладно. Приезжай. Скрывайся.

– Не на чем. У тебя машина на ходу?

– Слушай, ты всегда теперь такой борзый? – буркнул Давыдов. Он только успел порадоваться, что на улице начался дождь, а его свежевымытый “Опель” тихонько дремлет себе в гараже.

– Сань, я тебя часто о чем-то прошу? – не принял вызова Полуянов.

К дому номер пятнадцать по Новороссийской улице подъехал аккуратненький, надраенный “Опель”. Тачила – смотреть тошно. Бока сияют, стекла намытые, даже диски и то протерты. Откуда только такие чистоплюи берутся – под проливными-то дождями? Машинка двигалась медленно, берегла свои лакированные бока. Но огромные лужи, образовавшиеся после недавнего ливня, просто так не объедешь…

– Сейчас херакнется! – злорадно предсказал Мутный.

Он уже изучил местный рельеф и знал, что на пути “Опеля” лежит здоровенная выбоина, замаскированная водой.

Громкого удара не последовало – “опелек” ехал слишком медленно. Но скрежет все равно вышел знатный.

– Поддон как пить дать погнул! – констатировал Мутный.

– Заткнись! – досадливо буркнул Стилет.

Стилет был не в духе. Он ненавидел просиживать штаны в тухлых засадах. Разве это задание для него – париться в “месте вероятного появления”? А Стилет ведь не салага, а профи. Его уровень – работать наверняка. Неужели тот идиот снова сунется туда же, где его пару часов назад пытались убрать?

Мутный послушно заткнулся. Он с интересом наблюдал, как из “Опеля” выбрался отутюженный, ухоженный хер, как принялся приседать, совать морду под днище машины, пачкать ботинки и руки.

Фраер оглядывал свою тачку минут десять, не меньше. Потом почистил щеточкой ботинки, отер ручки белоснежной салфеточкой, пригладил волосы, вытащил с заднего сиденья букетик цветов и направился к подъезду.

– Давай за ним, – коротко приказал Стилет.

– За каким?.. – пискнул Мутный.

Стилет наградил его таким взглядом, что оспаривать приказ сразу же расхотелось. Мутный выскочил из “девятки” и потрусил вслед за чистеньким фраером. Тот оказался шустер – когда Мутный домчал до лифта, двери уже закрывались.

В кабине пахло розочками и мужской туалетной водой.

– Какой вам этаж? – вежливо спросил баклан.

– А тебе? – буркнул Мутный.

– Мне – девятый, – вежливо ответил тот и повел носом – то ли цветочки свои нюхает, то ли прочухал, что Мутный в душе давно не был.

– Жми, – велел Мутный.

Лифт остановился. Фраер вальяжно протопал к квартирам. Мутный придержал дверь лифта ногой, дождался звонка в дверь, радостного бабского писка: “Ой, пу-сик! Пришел! Ой! Цветуечки!"

Вот коза.

Мутный сплюнул и нажал кнопку первого этажа.

Как и предупреждал Полуянов, Ирка с девятого этажа оказалась болтушкой-хохотушкой. Но роль свою отыграла превосходно. Даже, на взгляд Сани, слегка перестаралась: прыгать ему на руки и обвивать ногами было вовсе не обязательно.

Она провела Сашу в комнату и немедленно забросала вопросами: “А зачем тебя Дима прислал? В шутку? Ха-ха-ха! И цветы можно оставить? В натуре? Вот мой Васька прибалдеет! Ха-ха-ха!"

Саша спросил разрешения пройти в кухню, окном выходившую на подъезд. Здесь он долго пил предложенную хозяйкой кипяченую воду и незаметно поглядывал во двор. Вот его попутчик по лифту вышел из подъезда.., прошаркал к своей “девятке”.., уселся. Но с места машина не двинулась. Ждут, гады. Не уезжают. “А я не верил Димону, подкалывал его… Но и правда следят! “Девятка" – то во дворе действительно, похоже, про нашего Полуянова. Бандитская. Стекла тонированы. Номера, гады, заляпали”.

Саша попрощался со словоохотливой Ирочкой и пешком пошел по черной лестнице на восьмой этаж. Шагал почти бесшумно – по системе буддийских монахов. Спустившись, выходить к лифтам не спешил. Остановился, прислушался. Кажется, на площадке действительно никого нет – звуков не слышится, людской ауры не чувствуется.